ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 оказались его герои. Писатель много внимания уделяет изображению незнакомой русским детям (рассказ написан для «Азбуки») жизни гор­ ского аула. Он подробно описывает быт горцев, их нравы и обычаи, которые во многом отличаются от «наших». В то же время Толстой убежден, что этнические различия не отме­ няют родовой общности людей и не являются непреодолимой преградой на пути к божественным высотам духа. Отодвигая на задний план враж­ ду народов, художник крупным планом дает историю дрркбы русского пленного офицера и «татарской» девочки. Тем самым Толстой заявляет о существовании общечеловеческих ориентиров в жизни людей, об их братстве через родство Богу, которое нарушается логикой войны. Рассказ «Кавказский пленник» написан на пороге духовного переворот та писателя, поэтому он, с одной стороны, рке предвещает своеобразие христианского мировоззрения позднего Толстого, а с другой — свидетель­ ствует о присутствии еще в сознании писателя идеологических установок 1850-х годов. Последнее просматривается прежде всего в том, что Толстой не изменил в новом рассказе старой сюжетной конструкции ранних кавказ­ ских рассказов — «наши —неприятель», хотя теперь его внимание сосредо­ точено, главным образом, не «на нашей стороне». Элемент двойственности вносят в основной пафос рассказа и заключительные эпизоды. Русский офицер Жилин с помощью горской девочки Дины бежал из плена, почти добрался до своих, и тут его опять увидели «татары». «Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал, что было духу своим: — Братцы! выручай! Братцы! Услышали наши,— выскочили казаки верховые. Пустились к нему — наперерез татарам. Казакам далеко, а татарам близко. Да р к и Жилин собрался с пос­ ледней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит: — Братцы! Братцы! Братцы! Казаков человек пятнадцать было. Испугались татары,— не доезжаючи, стали останавливаться. И под­ бежал Жилин к казакам. Окружили его казаки, спрашивают: “кто он, что за человек, отку­ д а?” А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает: — Братцы! Братцы! Выбежали солдаты, обступили Жилина; кто ему хлеба, кто каши, кто водки, кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает» (21, 325). 128