ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

В рассказе «Рубка леса» русская армия в изображении Толстого уже теряет свою целостность. Здесь впервые дано параллельное сосущество­ вание двух миров — солдатского и офицерского, более того, они противо­ поставлены с нравственной точки зрения. «Толстой,— пишет Б. М. Эй­ хенбаум,— начинает здесь развертывать свойственный ему массовый параллелизм» [9]. Характеры офицеров часто наделяются отрицательны­ ми качествами. Мир солдат, напротив, дан в основном с положительной точки зрения. Писатель создает целую галерею полнокровных солдатских типов, которые поражают глубиной натур, душевным богатством, внут­ ренним тактом, непоказным мужеством и благородством. Особенно дорог рассказчику и писателю тип русского солдата с хри­ стианскими чертами характера: «Чаще других встречающийся тип — тин более всего милый, симпатичный и большей частью соединенный с луч­ шими христианскими добродетелями: кротостью, набожностью, терпе­ нием и преданностью воле Божьей — есть тип покорного вообще. Отли­ чительная черта покорного хладнокровного есть ничем несокрушимое спокойствие и презрение ко всем превратностям судьбы, могущим по­ стигнуть его. Отличительная черта покорного пьющего есть тихая поэтичес­ кая склонность и чувствительность; отличительная черта хлопотливого — ограниченность умственных способностей, соединенная с бесцельным трудолюбием и усердием» (3, 43). Если в «Набеге» писатель размышляет над своеобразием храбрости русского офицера, то в «Рубке леса» он пытается понять скрытые прркины стойкости и мужества русского солдата, в котором теперь видит настоящую опору и подлинное лицо русской армии. Здесь впервые появляется знамени­ тое толстовское понятие «дух русского солдата». В «Рубке леса» отношение к службе как к возвышенному долгу, еще в большей степени по сравнению с «Набегом», усилено. Оно свойственно не только отдельным офицерам (Тросенко, батальонному адъютанту, юнкеру-рассказчику), но и всем сол­ датам. Прежде чем тронуться с места, отправляясь в «дело», весь взвод со словами «С Богом» снимает шапки и крестится. Вынркденные оставить в лесу умирающего товарища солдаты надевают «на него рубаху чистую» и прощаются «как следует». Особо значима картина молитвы об убиенном товарище. Солдаты, сидевшие у костра, узнав о смерти сослуживца, встали, сняли шапки и стали молиться: «Среди глубокой тишины ночи раздавался стройный хор мркественных голосов: “Отче наш, иже еси на небесах!..”» (3, 72). В изображении солдатского мира в скрытом виде можно обнару­ жить воплощение идеи Христова воинства. XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 126