ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

Правда, в черновых редакциях к рассказу «Набег», когда писатель рассматривает войну на примере поведения частных лиц — горца, у ко­ торого разоряют жилище, и русского офицера, который мечтает о новом чине,— авторское сочувствие оказывается не «на нашей стороне». «Кто станет сомневаться, что в войне русских с горцами справедли­ вость, вытекающая из чувства самосохранения, на нашей стороне? Ежели бы не было этой войны, что бы обеспечивало все смежные богатые и просве­ щенные русские владения от грабежей, убийств, набегов народов диких и воинственных? Но возьмем два частные лица. На чьей стороне чувство самосохранения и, следовательно, справедливость: на стороне ли... какого- нибудь Джеми, который... увидев, что русские... идут вперед, надвигаются к его засеянному полю... к его сакле... и к тому оврагу, в котором, дрожа от испуга, спрятались его мать, жена, дети... — с одним кинжалом в руках, очертя голову, бросится на штыки русских? На его ли стороне справедли­ вость или на стороне этого офицера, состоящего в свите генерала, который так хорошо напевает французские песенки именно в то время, как проез­ жает мимо вас? Он имеет в России семью, родных, друзей, крестьян и обязанности в отношении их, не имеет никакого повода и желания враж­ довать с горцами, а приехал на Кавказ... так:, чтобы показать свою храбрость. Или на стороне моего знакомого адъютанта, который желает только полу­ чить поскорее чин капитана?» (3, 234—235). Но эти рассуждения не были включены в окончательный текст рас­ сказа. Художественный анализ психологии поведения на войне частных лиц оказался в результате авторских идеологических установок урезан­ ным. Однако саму постановку в рассказе проблем войны и мира в свете вечных истин бытия правомерно рассматривать как начало вхождения «в сферу толстовского внимания добродетелей христианских» [5]. Следующий этап осмысления Толстым Кавказской войны нашел отражение в рассказе «Рубка леса». Он был написан художником в пери­ од болезненных переживаний за судьбу России под впечатлением Крым­ ской кампании 1853—1855 гг., складывающейся крайне неблагоприятно для русской армии. Начат он был еще на Кавказе, но основная и заклю­ чительная работа над ним развернулась во время героической обороны Севастополя, когда художник находился среди защитников города на самом опасном — четвертом —бастионе. Толстой испытывает здесь ост­ рое чувство единения с русскими солдатами, восхищается их стойкостью и мужеством, видя, как они без фразерства и всякой экзальтации совер­ шают настоящие чудеса героизма. В письме к брату из Севастополя XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 1 124