ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.1.

к каждому ответу приговаривала..»), т. е. действительность воспроиз­ ведена не объективно, а сквозь призму субъективного восприятия ее повествователем, следовательно, о драматургичности в данном случае говорить нельзя. Третья часть 9-й главы начинается с вопроса председателя, повторяю­ щегося в третий раз, но теперь адресованного Масловой: «Ваше имя?». Здесь интересно обратить внимание на переходы от одной формы организации речи (типа воплощения сюжета) к другой на уровне одной главы. Первая, драматическая, часть вводится ремаркой повествователя. К концу этой части подготавливается органический, плавный переход к противоположной форме организации речи. Ремарочные фразы пове­ ствователя («Но Симон продолжал стоять и заслонял Бочкову» и «Картин- кин все стоял» ) перемежаются с дважды повторенной репликой председа­ теля («Картинкин, сядьте!»), а третье обращение к Картинкину (приказ пристава), оформлено рке как прямая речь, которая сопровождается опи­ сательной характеристикой («...подбежавший пристав, склонив голову на­ бок и неестественно раскрывая глаза, трагическим шепотом проговорил: “Сидеть, сидеть!” ). Причем начинается это предложение почти так же, как и ремарочные: «Но Картинкин все стоял и сел только тогда..». Дальше следует описание повествователем движения Картинкина, причем сравни­ тельное («...так же быстро, как он встал...»), затем вопрос председателя к Бочковой, оформленный диалогически, и сугубо монологическая пове­ ствовательная часть. Уже говорилось, что в конце второй части появляется внутренний голос персонажа, а это в большей степени характерно для повествовательных структур. В третьей части речевое действие значительно усложняется, так как расширяется число лиц, принимающих в нем учас­ тие: начинается двойной диалог — открытый, вслух, между председателем и Масловой и параллельно с ним внутренний — Нехлюдова. Кроме того, поведение Масловой значительно отличается от поведения предыдущих подсудимых, оно сложнее, следовательно, требует более пространных ха­ рактеристик. Здесь то и появляется тот синтез форм речи, который можно определить как сценарный. Следует сказать, что под сценарием в данном случае подразумевает­ ся «...драматургическая форма, в которой (подобно эпическим произве­ дениям и в отличие от драмы) с прямой речью персонажей свободно взаимодействует описательно-повествовательная речь)» [8]. Такая фор­ ма позволяет автору, сохраняя объективность изображаемого, дополнить эту картину безоценочным описанием происходящего, описанием Художественный мир Л.Н. Толстого _ I?IBysaJfl, 101