ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

В своем «Послесловии» к повести «Крейцерова соната» Толстой выступил как назидательный проповедник. Это был уже другой жанр — не повесть, не рассказ, не, тем более, роман. В «Крейцеровой сонате» были признаки собственно повести, еще больше — примет романа, но она, оказалось, не вместила в себя еще и нужной автору догматической про­ пряди. Толстой оставался смелым экспериментатором не только в эс­ тетике,, педагогике и хозяйственно-практической деятельности... Если, первый роман Толстого, «Семейное счастье», был романом двух чувств, слившихся после житейских бурь и столкновений в одно, то повесть «Дьявол» (1888—1890), написанная одновременно с «Крей- церовой сонатой», стала историей чувственного влечения и страсти, не подвластных человеческой воле. В и д им о , и з соображений частью эти­ ческих, а частью художественных в этой повести господствует форма второго типа повествователя — условного рассказчика от третьего лица и типичный для Толстого «внутренний монолог» героя (Евгения Ир- теньева). Героиня (Степанида) не возвышается над своей средой (равно как и над самой природой, над самим естеством человеческого чувства), поэтому повесть получилась в известном смысле «бесконфликтной», а драма сердец свелась к монодраме. Сатирически-насмешливо обрисовав в «Дьяволе» барскую жизнь семьи Иртеньевых, Толстой этой повестью продолжил своеобразный повестной цикл, объединенный идейно-проблеллным кругом вопросов, высоким нравственным звучаниеми жанровыми особенностями: это «Поли- кушка», «Холстомер», «Смерть Ивана Ильича», «Крейцерова соната» и завершающая повесть «Отец Сергий». За исключением «Крейцеровой сонаты» (стоящей особняком в этой группе в силу специфичности в ней конфликтной ситуации: ее повествованием движет не драма идеи, не пафос попранной нравственной высоты иличеловечности, а драма обстоятельств ) , все названные повести исполнены как бы в одном повествовательном клю­ че формы повествования от третьего лица. Эта форма, осваивавшаяся Тол­ стым с 50-х годов, становилась и крепла прежде всего через три главных романа писателя — «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение». И если содержательно «Дьявол» — типичная повесть или дюке рассказ, то тональностью повествования и сюжетно-композиционным построе­ нием напоминает грядущий последний роман Толстого (не забудем и о фабульном сходстве повести с основным мотивом завязки романа). Цикличность «Севастопольских рассказов» была чревата романно эпическим разрешением толстовской эпической энергии («Война и мир>). XXV II Международные Толстовские чтения __________ 92