ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

чаще всего корыстной, точки зрения. Недаром вскоре после выхода в свет своей повести Толстой писал: «Ничто так не мешает людям пони­ мать смысл жизни и жить, как должно, как то, что они придумывают себе специальные точки зрения, вы броситесь или, по крайней мере, будете негодовать, отговаривать; но если у вас точка зрения эстетическая, вы на­ блюдаете выражение чувств, позы...; если у вас точка зрения служебная, вы одобряете правильность или неправильность со служебной точки зрения; если у вас точка зрения религиозная, вы рассуждаете о грехе и т. п.» [4]. Такое распределение тональностей повествования и «перебивок» художественного и реального времени позволяет сделать убедительнее момент «прозрения» героя: он постепенно начинает «на практике» убеж­ даться в равнодушии людей к человеческому горю (на своем горьком примере), во лжи, которой пропитано все бытие окружающих, а значит, и его самого. Повествование делает более действенным психологизм повести, а психологизм усиливает ее реалистичность. Обновляя собственные формы, Толстой в то же время как бы отра­ жал общие тенденции развития русской прозы. Внешне простая и ясная по содержанию, соединенная с толстовской оригинальной пластичностью (вспомним констатирующие гибкие интонации повествования первых глав), повесть «Смерть Ивана Ильича» напоминает рассказы Чехова о бессмысленном мещанском существовании: герой лишь отправляет элементарные потребности индивида. Но в то же время в Толстом всегда жил потенциальный романист. Недаром повести 80—90-х годов привычно циклизуются толстоведами как единопроблемные, а это располагает нас к выстраиванию романной композиции в них. По закону «цепной реакции» проблемно (вдруг от­ крывшийся герою свет правды) и художественно (преобладание лако­ нично-экспрессивной формы повествования от третьего лица) со «Смер­ тью Ивана Ильича» связаны почти все повести данного двадцатилетия. В такой цикличности проявлялось стремление писателя к эпической полноте охвата действительности, к широте и глубине ее познания — что отличало его в «Войне и мире» и «Анне Карениной» и что вело его к замыслу последней части грандиозного романного тетраптиха — «Вос­ кресению» (учитывая часть первую — роман «Семейное счастье»). И в поисках Толстым формы повествования между рассматриваемы- ми повестями наблюдаются пересечения. Например, в первых вариантах «Смерти Ивана Ильича» даже сохранялась жанровая преемственность от «Записок сумасшедшего» (начатых в 1884 г.): рассказ велся от имени J ; UsCigJf I j A — XXV II Международные Толстовские чтения __________ 90