ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

менование: в момент отъезда со двора полнеба было затянуто «низкой темной тучей» (29, 6) — возбужденный ощущением исключительности и редкой удачливости в меркантильных делах, купец второй гильдии и церковный староста, получающий от этого доход, и немалый, не при­ нимает в расчет. Мировосприятие Ивана Ильича Головина в повести «Смерть Ивана Ильича» определено системой аксиологических представлений антропоцентрического характера, и когда на грани жизни и смерти он неврльно осознает свою обреченность, то искренне недоумевает: «Меня не будет, так что же будет?» (26, 91). Для судьи Головина, одержимого необузданной гордыней и уверовавшего в свое право распоряжаться судьбами- людей, когда только лишь «стоит... написать известные слова на бумаге <...>. важного, самодовольного человека приведут к нему в качестве обвиняемого» (26, 71), вполне естественно сравнение своей несомненной значимости с. откровенной заурядностью какого-то мифического Кая, как и для купца Брехунова — с никчемностью Никиты, которым вполне справедливо положен смертный предел. Так обосновывают свои притяза­ ния на жизненные приоритеты самозванные устроители мира земного — купец и судья, утвердившиеся в собственной неподсудности. Необузданное стремление к первенству выстраивает жизненный путь Степана Касатс- кого, блестящего офицера, ставшего легендарным затворником — отцом Сергием, к которому «за тысячу верст приезжают» и о котором «в неверу­ ющей Европе знают» (31, 34). Для него важно именно то, что «неверую­ щая Европа» считается с его мнимым подвижничеством, подсказанным «чувством гордости и желанием первенства» (31, 11). Эгоистическое отношение к жизни многое изменило в духовном облике Нехлюдова (роман «Воскресение»): его увлекают страсти, и он предается искуше­ нию служения развращенному обществу, а женщина становится «одним из лучших орудий испытанного уже наслаждения» (32, 47), и «он чув­ ствовал... восторг освобождения от всех нравственных преград, которые он ставил себе прежде» (32, 50). Высшей точкой своеволия в жизни Нехлюдова, считавшего себя «выше большинства людей» (32, 20), стада его встреча с Катюшей Масловой, спасенной от смерти физической: его тетуш­ ками, но обреченной на духовную погибель их обожаемым цлемднником, , в ночь Христова воскресения, когда она «смотрела на него < ...> ,влюблен­ ными, смеющимися от радости и полноты жизни глазами» (32, 77). Испытание стихией, разрушающей жизненные первоосновы само­ надеянных героев пррзы Толстого 80—90-х годов, завершается крушени­ ем их честолюбивых и корыстных планов самоутверждения вопреки Литературоведение — 79