ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

«бедствий», среди которых оказывается приехавшая в деревню Долли), Степан Аркадьевич (упорядочение гостей на званом обеде), Кити (обу­ стройство быта умирающего Николая Левина) появляются «со стороны», организуя и упорядочивая то, что изнутри не поддается организации и упорядочиванию [9]. В соответствии с архаичными способами моде­ лирования действительности образ «чужого человека» в художествен­ ной системе Толстого выступает в двух противоположных ипостасях — трикстера и культурного героя. «Порядок», как и «беспорядок», у Тол­ стого всегда приходит извне. В соответствии с этой логикой падение Анны последовательно изображается как вторжение в ее жизнь како­ го-то иррационального, чужого начала, бросающего ее к Вронскому, а затем — под колеса поезда. Аналогичным образом дело обстоит с сю­ жетной линией Левина: смысл жизни, ее глубинный порядок, прозре- ваемый им в конце романа, неразрывно связан в его мыслях с образом хозяина этого мира. В заключение отметим, что в основе сюжетных линий Анны и Ле­ вина лежит представление об онтологической равноизначальности «упо­ рядоченного» и «неупорядоченного» состояния мира, вследствие кото­ рого всякая попытка гипостазировать один из этих полюсов обречена на неудачу. «Порядок» и «беспорядок» имеют у Толстого локальный характер и постоянно чередуются в «едином великом событии жизни» (М. М. Бахтин), образуя его особый ритм. Между прочим, такое пред­ ставление содержится и в знаменитой фразе «все переворотилось и только укладывается»: семантически она связана с образом плуга, переворачи­ вающего землю и обнажающего ее слежавшиеся, потаенные пласты [10] . Да, герои Толстого живут под знаком «борьбы с беспорядком»; они МЬГуТ погибнуть в этой борьбе — как погибает Анна, когда в ее жизни окончательно воцаряется хаос,— но не менее опасен и другой полюс: когда человек совершенно «заупорядочивается», он теряет связь с творческой стихией «живой жизни» — стихией по своей сути празд­ ничной (отсюда и ряд аналогий с праздничными сценами «Войны и мира» в описании «железнодорожной» ночи Анны; инфернальная веселость адвоката, к которому обращается Каренин; веселье, сопровождающее его хлопоты по устроению развода: все знакомые Алексея Александровича «как будто были в восторге, как будто выдавали кого-то замуж» (8, 429); а с другой стороны — праздничный хаос, предшествующий возникнове­ нию семьи Левина). А жизнь мстит, напоминает о себе катастрофой, хаосом, когда ее пытаются проигнорировать: жесткий, омертвевший XXV II Международные Толстовские чтения __________ 72