ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

Толстого, все эти экономические, политические, физиологические, педа­ гогические проблемы теряют свою утилитаристскую доминанту и фило­ софическую отвлеченность и уравниваются в онтологической значимости с улаживанием семейных ссор и бытовых неурядиц, будучи осмыслен­ ными в едином мифологическом плане. В этом контексте любой порядок есть космос. Обратим внимание на то, как Толстой определяет ситуацию упорядочивания: «Все образует­ ся»,— утешают друг друга герои «Анны Карениной». Этот лейтмотив едва ли может быть сведен к «своеобразной философской основе эпику­ рейства... которая опровергается всем содержанием романа» [6]: далее в устах Стивы Облонского эта фраза, пусть в облегченном, пародийном виде, сохраняет’ свой изначальный космообразующий смысл. В «Анне Карениной» любое упорядочивание, насколько бы ничтожен ни был его предмет, является образованием — так космос образовывается из хаоса. В этом смысле упорядочивание приравнивается к возникновению: ког­ да Толстой пишет, что после «упорядочивающих» действий Степана Аркадьевича «стала гостиная хоть куда», он словно указывав на то, что «неупорядоченная» гостиная как бы и не вполне является гостиной, ее как бы еще нет. Переход от беспорядка к порядку в этом контексте — переход от небытия, неактуальности к бытию. «Образование» содержит в себе и еще один смысловой оттенок: в нем звучит слово «образ». Хаос не имеет образа, он бесформен, поэтому созидание мира, космоса всегда состоит в полагании границ, пределов, в замыкании и завершении. Мир замкнутый, определенный в своих границах, предполагает такой же определенный, конечный характер своего состава, исчислимость его внутренних объектов — отсюда та роль, которую играет в поэтике Толстого перечисление. Б приведенных эпизодах скрупулезное перечисление всех проявле­ ний беспорядка предуготовляет будущую упорядоченность: оно всегда предполагает некоторый предел, носит исчерпывающий характер. По сути дела, в подобных перечислениях есть какой-то магический момент: ис­ черпывая мир, они стремятся замкнуть его и тем самым сделать подат­ ливым человеческому усилию. Отсюда и та роль, которую перечисление и счет играют в архаичных способах моделирования действительности. Только замкнутое, ограниченное пространство поддается исчислению. И наоборот, перечисление создает ограниченность и замкнутость: для­ щуюся, бесконечную, «дурную» количественность жизни оно преобра­ зует в мир упорядоченный и твердо определенный в своих границах. — — XXV I1 Международные Толстовские чтения 70