ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

сверхрациональную природу этого единения, стоящую иерархически выше отдельных, обособленных от этого толстовского "роя", индивиду­ альных человеческих "умствований" и логических рассуждений. Любимые герои Толстого скорее доверяют своей интуиции, нежели "просчитыванию" возможных вариантов следствий из того или иного поступка 12], причем зачастую это как раз не биологический бессозна­ тельный инстинкт, но духовное прозрение и откровение, неведомое поверхностному интеллекту» [3]. Участвуя в «соборной молитве», «вдруг» прозревает Наташа Росто­ ва. «Миром господу помолимся». «Миром, все вместе, без различия со­ словий, без вражды, а соединенные братской любовью — будем молить­ ся»,— думала Наташа. «Внезапно, вдруг» прозревает Пьер Безухов под воздействием Платона Каратаева, так же «вдруг» Левин находит озаре- ние-ответ на мучавший его вопрос: при словах мужика о том, что Фока- ныч (обратим внимание: Платон Фоканыч — Платон Каратаев — древ- негреческий философ Платон, что это, заочный спор с рационализмом в объяснении мира? — Е. Ж.) живет «для души, по правде, по~божыо... неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели^ закружились в его голове, ос­ лепляя его своим светом» (9, 392) [4]. Вспомним: любимый главный герой Толстого в «Анне Карениной», Константин Левин, которому автор доверяет свои самые сокровенные мысли, по выходе из университета, будучи атеистом, понимает, что это учение не может дать ответ на вопросы «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?» (9, 391). Возвращение толстовского героя в лоно церкви, его воцерковление (это происходит как раз накануне приезда «единоут­ робного» брата, Сергея Ивановича, когда Левин, счастливый, а потому просветленный от прозрения, размышляет: «Федор говорит, что Кирил­ лов, дворник, живет для брюха... Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно» (9, 393—396). Эти размышления Левина проливают свет и на позицию Левина — Толстого в отношении к «славянскому вопросу» и к «сербской войне». Как отмечают исследователи, «большой кризис Толстого, начавший­ ся в 1876 году, вызван пессимистической оценкой, вернее, переоценкой ценностей "культуры, цивилизации и исторического христианства"» [4]. Но кризис не мог наступить внезапно: он, так сказать, накапливался Литературоведение 53