ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

a r l ' и жизненно важном. За Родину русский народ все может отдать, даже самое дорогое — собственную жизнь. Любовь к Родине (в народном пониманий — к «своей земле») — необходимая составляющая любви к Миру, она понимается как струк­ турирующая мира, ибо человек начинает общение с миром на своей «малой родине», которая вырастает до родины мира. Любовь к Родине совместима с любовью ко всему миру. Любовь к жизни для русского человека неотделима от любви к Родине. Русский космизм, являясь неотъемлемой частью мирового космизма, составляет нечто единое с тем клочком земли, на котором живет человек. Для русского человека харак­ терно обостренное чувство русской земли, о чем писали русские фило­ софы. Все это и получило отражение в «Севастопольских рассказах». А. Толстой отмечает: «...надолго оставит в России великие с эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский...» Массовому, типовому образу русского человека у Толстого проти­ вопоставлены образы отдельных героев, для которых тщеславие является определяющим в борьбе с неприятелем Это люди со сломанным, иска­ женным и перевернутым сознанием. Тем, кто смерть не видел, хочется еще поиграть со смертью. Страх смерти живет в каждом человеке, но для людей высшего общества характерна игра в бесстрашие смерти, в храбрецов. Это тщеславие, аристократизм. Таков один из героев тол­ стовского рассказа «Севастополь в мае» — штабс-капитан Михайлов. Он один из тех, кто готов к смерти из-за высокого убеждения, которое можно обозначить одним словом — «тщеславие». Для него главное — продвижение по иерархической лестнице (капитан, майор, подполковник, полковник... генерал), но это только в мечтах и надеждах, а наяву — «прежний пехотный штабс-капитан, ниче­ го не значащий, неловкий и робкий». То, в чем видит смысл жизни Михайлов, не есть подвиг, но есть духовная смерть. Тщеславие опусто­ шило его душу, ожесточило его сердце и тем самым привело к «распы­ лению личности», которая сейчас готова к смерти, а на самом деле уже духовно умершая. Война несет смерть. Эго знает и к этому готов каждый оказавшийся на поле боя. Но глубинный инстинкт самосохранения посылает посто­ янно животрепещущие импульсы человеческому естеству, сообщая страх смерти, ибо зияющая за смертью бездна поглотит человеческую сущность и наступит предел ее бытия. Л. Толстой утверждает: «Уже раз проник­ нув в душу, страх смерти не скоро уступает место другому чувству». A__ XXV II Международные Толстовские чтения 34