ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

XXV II Международные Толстовские чтения противостоит вере, но и является ее неотторжимым слагаемым, будучи изначально обусловлен и ограничен ею*. Таким образом, оборотной стороной толстовской критики морали и веры с позиций разума оказывается объективная необходимость оп­ равдания самою разума перед лицом морали и веры. И в этом наиболее наглядно проявляется мужество и честность Толстого как мыслителя, который «когда нужно было... не боялся и сам разум привлекать к суду» [9, 129], что, однако, не привело к безраздельному господству ирраци­ онализма в сознании философа. Напротив, напряженные духовные ис­ кания Толстого, инициированные стремлением к раскрытию единых онтоэтических оснований конечного человеческого существования и бес­ конечного бытия мира, оказываются уникальным опытом философского и конкретно-жизненного преодоления изначальной противопоставлен­ ности рационализма и иррационализма как двух полярных начал евро­ пейского самосознания, которые Тертуллиан точно обозначил термина­ ми «Афины» и «Иерусалим» [10, 327, 332]. Религиозно-философский синтез Л, Н. Толстого, внутренним стержнем которого выступает его последовательный моральный рационализм, намечает некий «средин­ ный путь» между «Афинами» и «Иерусалимом», между самодостаточ­ ностью отвлеченного разума и абсурдностью безосновательной веры, становясь попыткой этического и отчасти онтологического переосмыс­ ления сущности и целей человеческой рациональности, в контексте которого познавательная функция разума утрачивает свою абсолютную ценность, а гносеология окончательно теряет власть над этикой, превра­ щающейся в подлинно автономное, универсальное «жизнеучение». * Причем вопреки распространенному среди оппонентов Толстого мнению о том, что его рационализм неизбежно обусловливает «безнадежное раздвоение "добра" и "жизни", в силу чего его этика приобретает характер морализаторского жиз- неотрицания» (Франк, С. А Указ. соч. С. 478), следует подчеркнуть, что толстовская «разумная вера» есть абсолютное жизнеутверждение, ибо она одновременно тождественна и жизни, и благу, причем такому благу (добру), которое «дано до противоположности добра и зла и позволяет подняться над нею» (Гусейнов, А. А. Понятие веры, бога и ненасилия в учении Л. Н. Толстого / А. А. Гусейнов / / Разум и экзистенция.— СПб., 1999.— С. 31 3) . 202 ' >Ы ! Г; • !'> гг* Г Г !; ч К Н ''- . П.» Г.*' О Ч **!1 ',4 j .. '■-•'.Г