ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

души, которая казалась ему самой ненужной, внешней — свой художе­ ственный гений. Но он обманул себя, а не Зверя: он должен был отдать ему вместе с гением душу свою». Или еще вот: в Толстом одержал верх «дьявол собственности, мещанского довольства,'.срединной пошлости, так называемой душевной теплоты». «Он никогда никого не любил, даже себя не дерзнул любить последнею бесстрастной и бесстрашной любовью» [1 ], как, надо читать, «дерзнул» любить себя Ницше. М'ережковский, надо полагать, хорошо знал, что такого рода упреки Толстому наверняка будут сочувственно приняты публикой. Взгляды Мережковского и поныне властвуют в обществе. В СССР В. Шкловский даже в 80 лет не уставал проповедовать их в статьях, в сце­ нариях, по телевидению. В университетах Америки Толстого изучают по работам Д. Мережковского (и Б. Эйхенбаума, Зеньковского, Лосского). Свой эпохальный труд о Толстом и Достоевском молодой Д Ме­ режковский (ему не было и 30 лет) задумал, желая сделать себе имя. Удачна в этой работе только та часть, в которой талантливый литературный критик говорит о художественном творчестве этих писателей. Мереж­ ковскому не хватило, да и в силу возраста не могло хватить душевной зрелости, которая необходима для проникновения в тайники жизни и религиозных установок таких людей, как Толстой и Достоевский. В про­ тивовес Достоевскому как «тайновидцу духа, стремящемуся к воплоще­ нию духа» (дух — в плоть) Мережковский объявил Толстого «тайновид­ цем плоти, стремящимся к одухотворению плоти» [2] (плоть — в дух). Эффектная и тем откровенно подозрительная симметрия этой схемы, конечно, специально создавалась для нужд ее автора. Как ни странно, этот — очевидно нелепый — взгляд на Толстого как на «тайновидца плоти» оказался в дальнейшем особенно популярным. С помощью воз­ зрения Мережковского люди стараются выдвинуть Льва Толстого из поля духовной жизни в поле плотскости, животности и тем от себя закрыть неприятный и трудный вопрос о его учении. В отечественной философии есть несколько имен, формировавших в XX в. взгляд культурной публики на учение и религиозную личность Льва Толстого. Кроме Д. Мережковского, это прежде всего Соловьев, Н. Бердяев и, в самое последнее время, И. Ильин. Находясь в последние годы жизни во власти наивно-эсхатологи­ ческих представлений, В. Соловьев в «Трех разговорах» представил Льва Толстого как своего рода предтечу Антихриста. Соловьеву казалось, что наступают последние времена, и он во всем искал и видел свидетельства Философия. Религия I'|.УУ 183