ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

(между своими голландскими современниками), находящийся на евро­ пейском уровне, единственный, сочинения которого могут соревноваться с сочинениями некоторых великих авторов международной репутации» [10, 106]. Когда проводится параллель между Куперюсом и иностранными писателями, в первую очередь думается об Эмиле Золя, из-за того что Куперюс вообще считается натуралистом. По отношению к тому времени, когда он писал свой первый роман «Элине Вере», т. е. к 1888 г., он написал к концу жизни, в 1923 г.: «И мы все, которые в это время, в эти годы начали писать экспрессивную прозу, были учениками Золя. Какое-либо направление мы себе позже выбрали, какие-либо более иде­ алистические горизонты нас позже соблазняли, нам никогда не забыть об этом...» [11, 35]. Однако после появления «Элине Вере» в 1888 г. он также при­ знался: «Толстой на меня произвел глубокое впечатление (даже разде­ ление на маленькие главы больше походит на его метод, чем на метод де Гонкуров)». И он продолжает: «Но, насколько мне помнится, я не нуждался в русских воспоминаниях для изображения Элине» [12, 572]. Вдобавок — и это в данном случае даже более интересно — есть некоторые ссылки на Толстого в романе 1897 г. «Метаморфоза». Литера­ турные критики единогласно считают этот роман стремлением Куперюса изложить свое художественное развитие до этого времени. Для данного исследования глава, называемая «Книга Матильды» и излагающая литера­ турную концепцию «Элине Вере», является самой интересной. Герой Гухо Айльва, т. е. сам Куперюс, описывает свою внутреннюю борьбу, когда он старается определить, в чем в основном для него состоит искус­ ство. Он приходит к заключению, что «он только тогда был бы высочай­ шим художником, если б он больше не писал своего искусства, т. е. видимого, так что люди могут его хвалить или принижать, но писал бы невидимое, не употребляя пера и бумаги: он был бы высочайшим художни­ ком, если б он больше не писал» [13, 117]. Потом, стремясь освободиться от этого бремени, Айльва намеревается написать шутливую книгу: «"Война и мир" и "Анна Каренина" были те книги, которые он незадолго до этого времени читал с большой любовью, и он был поражен наивностью Толстого: незнанием чистой архитектуры романа, гармоничес­ кого строя целого, заботливо очищенного; но вместо этого есть передача событий как будто ребенком, неважных событий, которые соединяют день с днем, очень правдиво, очень детально и очень наивно. И таким sC jL Jj'L A— XXV II Международные Толстовские чтения 130