ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

Литературоведение радостей жизни. Чего мне тужить? Как мог я быть чем-то недоволен? Вот она красота, поэзия, которая обступает меня, вот оно бесконечное будущее и свободная воля, которая может нести повсюду и туда, где счастье. Все мое, все благо!..» (60, 202—203). Отметим, что выделенных слов в каноническом тексте нет. Почему? Об этом чуть позже. После описания трагического факта, «который должны записывать историки огненными неизгладимыми буквами», того факта, когда «грубая толпа смеялась» над бедным певцом и «преследовала его за то», что она зла, жестока и бесчестна, потому что украла «наслажденье», которое он дал ей, «надеясь на вознаграждение» (60, 210), Толстой вслед за Руса) выстраива­ ет свои раздумья о цивилизации и справедливости. Он пишет: «На этих фактах можно построить историю цивилизации. Да, вот она, цивилиза­ ция. Не смешной вздор говорил Руссо в своей речи о вреде цивилизации на нравы. < ...> Возможен ли такой факт в деревне Русской, Француз­ ской, Итальянской? Нет. < ...> А где первобытное, prime sautier, чувство человека. — Его нет, и оно исчезает по мере распространения цивилизации, т. е. корыстной, разу.мной, себялюбивой ассоциации людей, которую на­ зывают цивилизацией и которая диаметрально противуположна ассо­ циации инстинктивной, любовной. Вот оно и равенство республиканское. < ...> Вот она и свобода. Человек изуродован, слаб, стар. < ...> Одно есть — всемирный дух, проникающий в каждого из нас, как отдельную единицу, влагающий каждому бессознательное стремление к добру и от­ вращение к злу, тот самый дух в дереве велит ему расти к солнцу и растению бросить листья к осени, вот только слушай этот голос чувства, совести, инстинкта, ума, назовите его как хотите, только этот голос не ошибается. И этот голос говорит мне, что Тиролец прав, а что вы вино­ ваты, и доказывать зтогб нельзя и не нужно. Тот не человек, кому это нужно доказывать. И этот голос слышится яснее в положении того, что вы называете варварство, чем в положении того, что вы называете циви­ лизацией» (60, 211—212). Бесспорно, цитата большая, но она крайне необходима для понима­ ния того духовного перелома, который произойдет в Толстом буквально в течение последующей недели, который определит его дальнейшие ду­ ховные искания. Как в черновом наброске письма к В. П. Боткину, так и в рассказе рядом с фактом искусства воссоздан факт индивидуального бунта — бун­ та молодого князя Нехлюдова против злой и тупой толпы, бунта, обо­ рачивающегося для героя фарсом и Ничтожным поражением. Оказывается, 13