ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

образы грядущей свободы и социальной справедливости, претерпевает кризис и нуждается в замене, отвечающей духу нового времени. Романтики третьего этапа заменяют понятие «иномирье» родственным — «иллюзия». Общ ее ощущение катастрофичности времени отразилось в восприятии «иномирья» как сна. Исчезает прочность вымышленного мира, по же­ ланию он может мгновенно исчезнуть без следа. И самое страшное для фантаста-романтика, что чаще «мираж» рассеивается под влиянием реальности (наиболее ярким подтверждением вышесказанному является повесть А. Д. Улыбышева «Сон»). Сам автор сомневается в излагаемых событиях, так как реальность полностью захватываетчеловека, неподвластным остается только воображение. Жизнь воспринимается как сон. На рубеже 30—40-х гг. XIX в. происходит дальнейшее движение фантастического жанра. Появляются утопические произведения, теперь уже приближенные к-формам принципиально неканонического жанра повести. Если нельзя бежать от реальности, то с ней тогда необходимо бороться средствами романтика, то есть в том же воображении. Актуаль­ ной становится негативная утопия. Повесть В. Ф. Одоевского «Город без имени» (1839) является од­ ной из самых ярких русских антиутопий XIX в. Автор по-своему трансформировал издавна свойственную утопиям поэтику фантасти­ ческих «видений». В его повести звучит рассказ о неведомой стране, который можно воспринять как фантазию*безумца. Безумие трактуется в романтизме как высшее состояние духа, открывающее путь к прозре­ ниям и пророчествам. Рассказ «черного человека» приобретает эсхато­ логический колорит и смысл, созвучный традиционным изображениям «конца света». Но все эти свойства повести Одоевского служат вполне рациональной цели ее автора: история неведомой страны Бентамии должна предупредить читателей об опасных социальных тенденциях, развитие которых способно привести человечество к катастрофе. В «Городе без имени» проверке подвергнута набирающая тогда популярность философия «утилитаризлла», сформулированная английским правоведом, социологом и моралистом Иеремией Бентамом. Теория Бентама выглядит вполне разумной и естественной («польза есть существенный двигатель всех действий человека»). Но фантастика позволяет проверить эту идею «на излом». В государстве Бентамии идея пользы стала всеопределяющим жиз­ ненным принципом. Во имя пользы отвергаются «шаткие основания так Называемой совести», идее пользы подчинены наука, искусство и религия Литературоведение 121