ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

самоубийство, и прячется среди городских бродяг Федя Протасов (драма «Живой труп»). Пытается уйти за Катюшей Масловой Нехлюдов (роман «Воскресение»). Уходит в повести «Отец Сергий» князь Касатский — сначала в монастырь, а затем в бродяги. Но откуда же тогда «ушедшие» знали, куда идти? И снова здесь проявляется «генетика нравственности», внутреннее ощущение правды, цели жизни, стремление к идеалу. Наглядно подтвердим утверждение о том, что Толстой не бежит от действительности, как романтики 1-й половины XIX в., а создает «вторую реальность». Князь Касатский стоит стариком на дороге, когда о нем в коляске говорят по-английски. Отец Сергий не может вступить в разговор, сказать о том, как далеко он ушел от этих людей. Что же ему мешает? Толстой преодолел временную и пространственную границу между миром своей мечты («второй реальностью») и нынешним состоянием жизни («первой реальностью»). Отец Сергий живет в материальноммире «первой реальности» и одновременно нет. Границей становятся внутрен­ ние качества человека. Если на первом этапе практическим следствием временной разницы между патриархальным идеалом и действительностью было горькое сожаление об ушедшем счастье, то здесь Толстой показы­ вает, что нет никакой причины человеку вести себя как корыстное, глухое к нравственности создание. В его силах сделать шаг, который теперь заключается в нравственном перерождении. После него практи­ ческая жизнь трудностей не составит, так как пространственно-времен­ ной аналог «первой реальности» присутствует в ней же самой. Таким образом, Толстой преодолевает фактическую утопичность первого этапа, сохраняя таковую в области психологии. Заметим, что переселяются «прозревшие», зачем же тогда упоминать о чудесных землях, Где они будут счастливы? Ведь «переродившиеся» уже счастливы одним осознанием этого? Дело в «сострадательности» Толстого к «остающимся» и «непрозревшим». Их манят сказкой о чуде, романтикой далеких земель, чтобы уже в процессе пути начать духовное целительство. Третий этап. Фантастика веками использовалась для создания иде­ альных моделей общественной гармонии и счастливой жизни людей, иначе говоря, утопий. Иногда же авторы рисовали образы будущего прямо противоположного свойства, создавали негативные утопии, так называемые «антиутопии». На втором этапе, вслед за поражением декабристов, последовала па­ уза в развитии утопического жанра. Система представлений, создававшая _J! IJA __ XXV II Международные Толстовские чтения 120