ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №9 1992г

Ефима это. лишь обряд, не согретый личным чувством; мысли его за­ няты лишь тем, на месте ли кошель. Путешествие по святым землям заканчивается для него традиционно: и печать на новую рубаху по­ ставил, и воды из реки Иордан в склянку взял, но души своей не освятил. Дли Толстого идеален герой, который способен на непосредст­ венное - д е т с к о е движение души, потому что детская со­ весть в человеке - мерило истинности. Тип Елисея Бодрова допол­ няют три старца из одноименного рассказа и Иван-дурак ("Сказка об йване-дураке. . . " ) . Их объединяет внутренняя цельность и не­ посредственность в выражении своих чувств. Способны "спэсти свою душу" и герои, подобные Мартыну ("Где любовь, там и бо г") или Семену и Матрене ("Чем люди живы?"). Ситуация выбора между добром и злом решается ими в пользу первого. Скачок во внутрен­ нем развитии героя - это его воскресение. Оно происходит бесконт­ рольно и не поддается логическому анализу с точки зрения здраво­ го смысла. Как правило, это искреннее движение души навстречу другому. Оно бескорыстно - и потому идеально. Если в душе чело­ века поселятся корысть, злоба или зависть, то он, подобно Пахому или мужику из рассказа "Как чертенок краюшку выкупал", нравствен­ но гибнет и теряет человеческую суть. Аналитический пафос народных рассказов, их мозаичность не нарушают тем не менее целостности цикла. Он держится на развитии мысли-концепции. Цель Толстого - показать путь от мира реального к миру идеальному, по которому должно идти человечество. Эта за­ дача определяла проповеднический пафос цикла, его публицистичес­ кую основу. Все раосказы объединяет идея воскресения личности на основах народной нравственности - "наступление царства Божия" (50, 92) в современном мире. В них преобладает не реалистическое изображение жизни, как в публицистике, а утверждение этических или философских аксиом, логика их раскрытия. Возведение к идеаль­ ному, замена реалистической типизации идеализацией обусловливает нормативность образов. Единый сюжетный стержень, присущий, как правило, циклу рассказов или очерков, заменяется в народных рас­ сказах концепцией человеческой жизни. Задача представить идеаль­ ную модель должного мира требовала от Толстого обращения к у с ­ ловно-аллегорическим жанрам, во многом сближала рассказы с прит­ чей. Вместе с тем, наряду с притчевым началом, значительное место в них занимают фольклорные тенденции. Р.Роллан охарактеризовал их следующим образом: "Рассказы эти единственны в своем роде, их 75