ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №9 1992г

ни, а его жена Матрена - последнюю краюшку хлеба. Но Толстой заостряет внимание не на приметах реальной кивни бедняка, а на жизни его души, на способности подчинить ее закону любви. В избе сапожника происходит чудо: ниэверже иному ангелу открывается ис­ тина человеческого мира - чем люди живы. "Понял я теперь, - про­ возглашает он, - что кажется только людям, что они заботой о се­ бе живы, а что живы они одною любовью. Кто а любви, тот в боге и бог в нем, потому’что бог есть любовь" (25, 25 ). Три улыбки анге­ ла - символический образ ."божьей" жизни на земле. Последняя, са­ мая главная истина открывается ангелу, когда он видит женщину, которая "вскормила" и "взрастила" чужих детей-сирот. В легенду трансформируется и возвышается до символического звучания сюжет одной из зарисовок трактата. При посещении Ляпин- ского начлекного дома Толстого потрясла история женщины-прости­ тутки, которую он встретил у постели умирающей соседки. Женщина, как еванрелызкая вдова, пожертвовала всем, что у нее было, и кор­ мила ребенка умирающей. В трактате эта история упоминается не­ сколько раз и, получая социальное звучание, вырастает до обличе­ ния мира. В легенде этот сюжет выполняет иную функцию» Лишенный конкретности, он призван утвердить должное поведение человека и звучит символически.■ Ангел открывает для себя земную жизнь людей. Она состоит из забот о том, как "себя с женой шубой прикрыть и хлебом прокор­ мить" (25, 25), - это "смертное лицо человеческое", и иэ способ­ ности пожертвовать последним для другого - и тогда ангел видит "живое" лицо и узнает в нем бога. Концепция движения к миру долж­ ному рождает двуплановость произведения. Структуру его организу­ ет реалистически выписанная крестьянская обстановка, заботы ге­ роев о хлеба насущном, их быт. Это один план произведения - об­ раз реального мира. Он приближается к бытовым очерковым зарисов­ кам. Но для Толстого важнее представить образ должного мира. Он открывается в душе героев, в высоком строе их чувств, освященных любовью. Этот плен повествования, обращенный к библейски-проповед- ническому слогу, необходим писателю для решения мировоззренческих проблем бытия. ' Совмещение реалистического и символико-чрелигиозного-уолов- ного планов присутствует практически во всех рассказах цикла. Значителен в атом отношении рассказ "Где любовь, там и бог" (1885). Бытовой план повествования о сапожнике Мартыне, который кил "в подвале, в горенке об одном окне" и всех людей из своего 72