ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №9 1992г

ные частные, иногда случайные моменты просвечивают натуральные, естественные, коренные общечеловеческие интересы и склонности. Такова повествовательная тональность вокруг центрального тол­ стовского героя (Николенька Йртеньев - Дмитрий Нехлюдов "Утра помещика" - Оленин - Андреи и Пьер Безухов - Константин Левин - Дмитрий Нехлюдов "Воскресения"). Поэтому мы можем сказать: простота в стиле Толстого заклю­ чается в постоянной конкретности его повествования и психологи­ ческого рисунка. Эмоция у него говорит языком вещей и движений. Может быть, поэтому его "сложный синтаксис", о котором говорят, есть скорее конечное слияние и преображение сложности з простоту, когда не только объединяются разные субъективные точки зрения, но и находится синтез общей субъективности и максимальной объек­ тивности, находится самое простое и естественное единство жизни и мысли. Толстой везде сознательно дуалистичен: мир фактов и мир мысли всегда существуют у него рядом, как говорит Н .К.Гей. Дей­ ствительно, у Толстого нет ни бита отдельно от п с и х и к и , ни п с и ­ х и к и отдельно от быта. Нет и разделенности в переживаниях и мыс* лях одного и того же персонажа. То есть Толстой сознательно стремится и к . . . монизму, и это стремление очень рельефно выра­ жено в стилевой динамике его произведений. Это находит свое от­ ражение, во-первых, в толстовской характерологии: хотя "главные" персонажи всегда выделяются нашим сознанием, а романы, повести и рассказы всегда строятся на стержневых фигурах, тем не менее нас преследует иллюзия отсутствия выделенности, достигаемая там, что все проявления героя поставлены и распределены в своей среде; каждая индивидуальность Толстого живет среди других индивидуаль­ ностей, столь же равноправных, имеющих свой круг независимых ка­ честв, герой показан в общей массе, среди других, он введен в общую атмосферу обычных пестрых проявлений и оценок. Во-вторых, монизм стилевой динамики обнаруживается в "публицистически-объ- ясняющем" начале (так сказать, сфере чистого смысла) позднего Толстого. Это начало часто обособляется, как и раннее(Тургенев упрекал раннего Толстого за, "люцерновскую морально-политическую проповедь"), но все же в значительных произведениях Толстого эти чисто субъективные проповеди не только составляют лишь один ком­ понент стиля, но и в ряде случаев, в свою очередь, становятся предметом художественной объективации. В последнее тридцатилетие Толстой стремился поднять реализм на новую ступень, обогатить его новыми качествами - в с е м и р- 6'*