ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №9 1992г

при яркой свете странно двигавшихся, говоривших и павших..." (5 ,338 ). То или иное состояние духа или настроение, в которой нахо­ дится герой Толстого, не только определяет характер восприятия им пространства, но может вообще игнорировать физическое прост­ ранство как таковое, оставлять его где-то в стороне или, напро­ тив, видеть в пространстве только свое "я " или "я " другого су­ щества. Толстой замечает, что все, "что Оыло с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впе­ чатления" ( ? , 216), тогда как для Андрея Болконского, полюбивше­ го Наташу Ростову, весь мир разделился "на две половины: одна - она, и там все счастье, надежда, свет; другая половина - все,где ее нет, там все уныние и темнота" (5 , 230). Наконец, восприятие пространства героями Толстого зависит от темпов движения, темпов преодоления ими физического простран­ ства. Для героев, живущих лишь "отражениями", "призраками" жизни пространство неизменно, оно проявляет самое себя только в своих повторениях. Для героев, находящихся в постоянном движении, изме­ нении, стремящихся быть в гуще событий, пространство движется и постоянно изменяется. Так, находящемуся на Бородинском поле Пье­ ру Безухову казалось даже, что дымы выстрелов то бежали, то сто­ яли и "мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки" ( 6 ( 237). То или иное восприятие и определение пространства (физичес­ кого или духовного) связано у Толстого о характером освещенности этого пространства, причем этот характер а свою очередь включа­ ет в себя момент нравственной оценки. Противостоящие друг другу образы с в е т а и мрана проходят через все произведение, ока­ зывая большое влияние ка восприятие героями красоты или безобра- зия мира, яа осознание ими смысла жизни. При "холодной белом" дневном свете кануна Бородина Андрею Болконскому вдруг без при­ крас представились "дурно наиалеванные картины" прошлой его жиз­ ни. "Славе, общественное благо, любовь к женщине, самое отечест­ во - как велики казались мне эти картины, какого глубокого смыс­ ла казались они наполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня", - горестно размышляет Андрей Болконский ( 6 , 211 ). Торжественно выплывший "край солнца из-за тучи ", в радостном свете которого заиграли "и купола, и кресты, и роса, и даль, и 40