ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №7 1978г

зд е с ь был необходим, более того - неизбежен; рассчитывать на “детей цивилизации" и “ценителей" искусства, описанных в “Лю­ ц е р н е ", оыло бессмысленно. Этот вынужденный снепсис и порождал . . . горячую гражданственность личности автора, писателя (сочинителя). И думается, нам не покажется странным совет многоопытного мас­ тера, высказанный скромному автору в ГЬУО году: " . . . представ­ ляйте себе читателя - честного, умного, грамотного, некультурного ( т .е . не зараженного "культурой" цивилизации - А.Н .) человека - и обращайтесь только к нему и с одной определенной целью" (68-177) — За 38 лет до этого Толстой, пораженный случаем с бродячим пев­ цом в Швейцергофе, стремительно переносит увиденное и пережитое на бумагу. Первоначально будущий рассказ был задуман в форме пись­ ма, причем,предполагаемым адресатом его в глазах писателя был А.Д. Боткин, с которым Толстой в эту эпоху жизни был особенно близок и литературному вкусу которого он наиболее доверял. Б тот же день, когда был начат "Люцерн", то есть а июля 1857 года, Т олстой писал Боткину: “Я занят ужасно, работа - бесплодная или нет, не знаю - кипит; но не могу удержаться, чтобы не сообщить вам хоть части того, что бы хотелось переговорить с вами. Во-первых, я говорил уже вам, что многое за границей так ново и странно поразило меня, что я наб­ расывал кое-что с тем, чтооы быть в состоянии возобновить это на свободе. Ежели вы мне посоветуете это сделать, то позвольте писать это в письмах к вам. бы знаете мое убеждение в неооходимости во­ ображаемого читателя. Вы мой любимый воображаемый читатель. Писать вам мне так же легко, как думать;я знаю, что всякая моя мысль,вся­ кое мое впечатление воспринимается вами чище, яснее и выше, чем оно выражено мною. - Я знаю, что условия писателя другие, да Бог с ними - я не писатель. Мне только одного хочется, когда я пишу, чтоб другой человек, и близкий мне по сердцу человек, порадовался бы тому, чему я радуюсь, позлился бы тому, что меня злит, или поплакал бы теми же слезами, которыми я плачу. Я не знаю потреб­ ности сказать что-нибудь всему миру, но знаю боль одинокого нас­ лаждения или страдания. Как образчик будущих писем посылаю вам это от 7 и| Люцерна, письмо не это, а другое, которое еще не готово нынче" . Важно не то, что "воображаемым читателем" Толстой выбрал Боткина, а важно то, что именно данная тема потребовала от автора конкретно "воображаемого читателя". Ровно через 4 дня после этого письма Толстой заносит в дневник: Дописал до обеда “Люцерн". Хорошо. Надо быть с м е л ы м , а т о н и ч е г о н е с к а ж е ш ь , к р о м е г р а ц и о з н о г о , 9