ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №7 1978г

j i -изма совершившегося: Нехлюдов ни в чем не виноват, а Катюша - "девка непутевая". - Реоеночка, оатюшка мой, я тогда хорошо обдумало... Я и ок- 1 рестила мальчика, как должно, и в воспитательный представила. Ну, ангельскую душку что ж томить, когда мать помирает. Другие так делают, что оставят младенца, не кормят, - он и сгаснет; но я ду­ маю: что ж так, лучше потружусь, пошлю в воспитательный. Деньги были, ну и свезли. - А номер был? - Номер был, да помер он тогда же ( 1 8 6 ) . Да’лыле следует близкий к приведенному варианту рассказ об "умной женщине" - Маланье из Скородного, возившей по нескольку че­ ловек детей в воспитательный дом. А затем диалог: - Н у , так и Катерининого ребенка повезла. Да, никак, недели две у себя держала. Он и зачивревел у ней еще дома. - А хороший был ребенок? - спросил Нехлюдов. - Такой ребеночек, что надо было лучше, до некуда. Как есть в тебя, - прибавила старуха, подмигивая старым глазом. - Отчего же он ослабел? Верно, дурно кормили? - Какой уж корм! Только пример один, известное дело, не свое детище. Абы довезть живым, оказывала, довезла только до Москвы, так в ту же пору и с г а с . Она и свидетельство привезла, - все как должно. Умная женщина было. Только и мог узнать Нехлюдов о своем ребенке ( 1 8 7 ) . Нели герой мог лишь убедиться в гибели ребенка, виновником которой он уже сознавал себя, то читатель знакомится еще с одним страшным явлением жизни дореволюционной России - психологией нео­ сознанного, благодаря неразвитости и угнетенности, злодейства, носители которого выходят из крестьянской среды. Матрена Харина очень напоминает Матрену Чиликину из "Власти тьмы", только характер ее более заострен социально. В подчеркнутой обыденности совершившегося содержится более сильное, чем у Островского, и не менее сильное, чем у Щедрина, обли­ чение всех социальных и нравственных устоев пореформенной России. Отсутствие каких бы то ни было человеческих прав в сочетании с тяжким трудом и материальными лишениями гибельно влияют на судь­ бы детей из народной среды. Перед судом предстает мальчик, укравший половики на сумму три рубля шестьдесят семь копеек. "Из дела видно было, что этот мальчик был отдан отцом мальчиш­ кой на табачную фабрику, где он прожил пять лет" ( 1 0 8 ) . 5Ь