ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №6 1976г

нообразных конкретно-исторических проявлений внешнего мира. Если окружающее не отвечает норме, Оленин глубоко страдает из-за этого несоответствия (грабеж и убийство в среде ка заков ), но все равно остается со своим добром или д аже с верой в него. Поэтому психический мир героя пове­ сти пребывает достаточно уравновешенным и сосредоточен­ ным. Его психика не распадается под воздействием социаль­ ного зла, как у героя романа Достоевского. В наиболее трудные минуты Оленина поддерживает сам автор или «внутренний голос» его подсознания, который, в сущности, является в «Казаках» своеобразным посредником между а в ­ тором и героем. Тем не менее (и в этом трагичность мира Толстого-ху- дожника) молодой дворянин тяжело переживает свою отор ­ ванность от всего сущего. И, хотя на какой-то момент им и овладевает романтическая успокоительная мысль о собст­ венной исключительности, избранности, все-таки, помимо авторской воли, собственное желание избавиться от душев­ ной раздвоенности, слить в одно целое две, пусть д аж е и взаимосвязанные линии своего сознания, подталкивает его к поискам выхода из противоречий жизни. Это желание в нем столь велико, что заставляет его бросать один нереали­ стический путь решения проблемы и поспешно переходить к другому, не менее нереалистическому. Так, находясь в оленьем логове, герой окончательно освобождается от инди­ видуалистического представления о своей духовной ра зоб ­ щенности с тем, что лежит вне его личностного «я». Вбирая в себя новые впечатления окружающей действительности, он вдруг приходит к глубокой мысли о внутренней целесообраз­ ности и .неразделенное™ мира, скрытой конкретно под внешней социальной, родственной, физической и т. д. диф- ференцированностью явлений. Оленину «ясно стало, что он нисколько не русский дворянин, член московского общества, друг и родня того-то и того-то, а просто такой же комар, или такой же фазан, или олень, как те, которые живут т е ­ перь вокруг него» (6, 77). Но путь к достижению гармонии индивидуального и все­ общего представляется герою через самоотвержение, что предполагает забвение личностных начал в человеке в поль­ зу общего. Таким образом, Оленин бросается к другой край ­ ности романтически надуманного мировоззрения — романти­ ческому аскетизму. Ведь игнорирование глубокой внутрен­ ней потенции личного в о б щ е м по сути дела есть отказ от 92