ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №6 1976г

страстность. И Толстой ставит своей задачей теперь так н а­ писать о своей жизни, чтобы «возбудить к своей жизни от­ вращение всех читателей» 17. Уже в последнем внутреннем монологе Анны Карениной обнаруживается предельное обна­ жение сущности словам. В «Исповеди» эта черта реалисти­ ческого стиля перерастает в авторскую инвективу; «Без уж а ­ са, омерзения и боли сердечной не могу вспомнить об этих г о д а х . Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяния всех родов, пьянство, насилие, убийство... Не было преступления, которого бы я не совершал...» (23) 5). «Исповедь» представляется нам произведением переход­ ным от классических реалистических форм к произведениям, основанным на иных принципах отраж ения жизни (к н арод ­ ным рассказам 80-х годов). В ней сочетаются исповедь в прямом значении этого слова, публицистика, философское раздумье, религиозно-моралистические формулировки, стр а­ стная инвектива, художественное повествование. Элементы художественного повествования приобретают новые по срав ­ нению с прежними реалистическими произведениями черты. Реалистическая плоть произведения прорастает образной символикой. Например, в VI главе состояние человека, ищу­ щего смысл жизни, сравнивается с состоянием человека, заблудившегося в лесу. Сравнение это развернуто в свое­ образную жанровую картину, которая, в конце концов, при­ обретает значение иносказания. Конкретные, реалистические детали — поляна, дерево, чаща, мрак, лес — превращаю тся в «лес знаний человеческих», «мрак умозрительных знаний» и т. д. В ряде случаев повествование строится на фольклор­ ной основе. В IV главу введена восточная басня. В главу VI — предание из индийского фольклора, религиозные пре­ дания, например, и злагается мудрость царя Соломона: «•••Так говорит Соломон или тот, кто писал эти слова» (23, 23—25). Толстой прибегает и к не свойственной ему ранее аллегорической форме (в гл. X II). Заверш ается «Исповедь» своеобразным эпилогом, представляющим собою аллегорию в форме символического сна. И сследователями уже было отмечено тяготение Толстого к образной символике в романе «Анна Каренина» 18, но в ЭТ0М произведении символические образы не выходили за пределы норм реалистического метода. В «Исповеди» же, созданной в момент идейного, религиозного и нравственного