ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №5 1975г

дает фатализм , когда она ссылкой на судьбу, на полную де­ терминированность своего поведения как бы отказывается от своей свободы, снимает с себя ответственность. Это похо­ же и на попытки «задобрить» и из чувства самосохранения «обмануть» неуклонно осуществляющуюся необходимость... Приехав к Анне, увидев изменения в ее облике, рассмот­ рев не устраивающий ее образ жизни, Долли начинает кор­ ректировать свое слишком отвлеченное и умозрительное оправдание Карениной поправками на реальность. Это ее оправдание было лишь частичной истиной, не основанной на учете происходящих изменений в судьбе Анны, на учете р а з ­ вития определяющей ситуации. И тот же постепенный ход событий, их логика приводят саму Анну к выводу, что сча­ стье для нее больше невозможно, что выхода нет, что душев­ ное удовлетворение недостижимо. Героиня наказывается невозможностью счастья за то, что изменила принципу, который можно условно назвать принци­ пом Татьяны Лариной,— за измену принципу нравственного, духовного равновесия, достойного покоя и свободы — в по­ кое. Разрушительное двоение между материнской любовью к Сереже и женской страстью к Вронскому только и может привести к противоестественной односторонности, к чрезмер­ ности самодовлеющей страсти, любви-господству, любви-рев­ ности, которая означает безнадежную попытку компенсиро­ вать потери, а ведет к гибели. У страшного высшего императива и у людского милосер­ дия свои сферы приложения, свои орудия. Измотана и обес­ силена Анна в поединке один на один со страшной силой, отказавшей ей в счастье. Эта сила, эта неумолимая, непре­ клонная воля в разных обликах персонифицируется, опред­ мечивается в романе. Нет, не трагедия любви изображена Толстым. Ведь страшный кошмар, предвещающий гибель Анны,— образ кующего мужичка — несколько раз повторял­ ся «ей в сновидениях еще до связи с Вронским» (630). Уже тогда теплился в героине соблазн свободного личностного проявления, уже тогда давали о себе знать возможности, позднее вылившиеся в дерзкое, протестующее поведение. И в конце концов этот мужичок, не обращая на свою жертву внимания', как и положено непонятной необходимо­ сти, совершил свое «какое-то страшное дело в железе над нею» (630). В нем — отчужденная и отчуждающая, надчело­ веческая сила, и она же — в «злом духе», вселившемся в Анну в последние месяцы перед гибелью. Под его властью 66