ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №5 1975г

и возникают в творческом сознании в единстве с целым. Голенищев, не способный постичь единства целого, выхваты­ вает в картине Михайлова одну, важную, но оказавшуюся случайно в поле его зрения деталь: фигуру Пилата. А взору художника доступно все сложное единство: «...вся картина его ожила пред ним со всею невыразимою сложностью всего живого» (399). В варианте № 121 (рук. № 77) это положение расшифровано подробно; выше процитированная фраза, син­ тезирующая всю мысль, там отсутствует, и вместо нее вве­ дено рассуждение, которое можно рассматривать как невы­ сказанный ответ Толстого и Михайлова на замечание Голе­ нищева: «Если бы человек был в состоянии сделать существо, которое говорит, двигается и живет, судьи стали бы рассмат­ ривать это существо и, открыв ему рот, нашли бы, что у это­ го существа есть маленький язычек в конце неба, и сказали бы: «Однако как верно он сделал это, д аже и маленький язычек не забыт». Подобное же чувство испытывал Михай­ лов, слыша замечание Голенищева. Он хвалил за то, что не забыт был язычек. Язычек же не мог быть забыт, потому, что сделанное существо должно говорить»20. В варианте № 122 (рук. № 77) за фразой, которой заканчивается XI глава в основном тексте романа, следовало продолжение, опять воз­ вращавшее к закону рождения произведения как сложного единства: «Михайлов... не мог и не хотел сказать единствен­ ного несомненного довода — того, что если он художник, а это он знал твердо, то он не может выдумывать так для сво­ их произведений, а ему открываются произведения, которые он выводит готовые со всеми условиями их жизни ...»21. Все эти положения формулируются Толстым в письме к Н. Н. Страхову от 23 и 26 апреля 1876 г., которое было от­ ветом на высказывание Страхова о романе «Анна Карени­ на», и в этой переписке сложилась ситуация, аналогичная той, которая возникла между Михайловым и Голенищевым в XI главе. Именно здесь этот закон единства назван Тол­ стым законом сцепления мыслей 22. Комментируя это письмо, Б. М. Эйхенбаум 23 всецело сводит мысль Толстого к тезису Шопенгауэра о противопоставлении идеи и понятия, в резуль­ тате чего «художник не сознает in ab s tra c to намерения и це­ ли своего произведения». Думается, что мысль Толстого сводится не к отрицанию сознательной основы творчества, не к отрицанию «понятия», а к утверждению специфического характера выражения его в искусстве (чтобы выразить, надо заново написать роман). 51