ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №5 1975г

центру существования, но фатально одновременно с теми, описывает бешеные круги, л о ж н а я ж и з н ь , з а р аж а я лю­ дей меньших кругов той лихорадочной насыщенностью, кото­ рой полна сама, и нарушая их все более и более спокойный внутренний ритм громом движения, до крайности удаленного от истины» 10. Это авторское отступление как бы перекликается с тол­ стовским неприятием буржуазного прогресса в «Люцерне», где проповедь морального самоусовершенствования, вместо борьбы, «дидактическое» обращение к совести людей опре­ деляют и «декламационность», шиллеровские «рупоры идей», монологичность в повествовании. В этом рассказе Толстой не просто обличает античеловеческую сущность капитали­ стического общества, но взывает к морали и совести. Писа­ тель выдвигает руссоистский идеал «естественного человека». В критике капиталистической действительности Толстым нередко мы обнаруживаем романтические черты. Нехлюдов обличает богатых туристов лишь мысленно, во внутреннем монологе: «Отчего эти развитые, гуманные люди, Способ­ ные в общем на всякое честное, гуманное дело, не имеют че­ ловеческого сердечного чувства на личное доброе дело? От­ чего эти люди, в своих палатах, митингах и обществах го­ рячо заботящиеся о состоянии безбрачных китайцев в Индии, о распространении христианства и образования в Африке, о составлении обществ исправления всего человечества, не на­ ходят в душе своей простого первобытного чувства человека к человеку?» (V, 23—24) п . Таким образом, в «Люцерне» Толстой не ушел от роман­ тического элемента как в содержании идей, так и в поэтике произведения. Герой рассказа Толстого «Альберт», «гениальный юроди­ вый», нищий музыкант, подвержен болезненному пристра­ стию к вину. Несмотря на это, он сохранил не только дар талантливо играть, но своим вдохновением, чистосердечием, искренностью пленяет д аже незаурядных людей. Эти проти­ воположные качества Толстой отмечает в портрете романти­ ческого героя, как «странные»: «Бедный человек, артист. Очень хороший малый, только жалкий... В нем есть что-то необыкновенное...». (V, 29). Вдохновение гения обрисовано как болезненное состояние в сцене игры, когда к «концу последней варьяции лицо Аль­ берта сделалось красно, глаза горели не потухая, крупные капли пота струились по щекам. На лбу надулись жилы, все 207