ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №5 1975г

подствующих классов социальное бедствие. Д л я Куприна «свободный труд, искусство и любовь» явятся эссенцией жизненных ценностей, до конца своих дней он будет утвер­ ждать за искусством роль блага, которое сообщает людям «радость борьбы» и которое «все перетерпит и все победит». Отзвуки той же романтической идеи мы слышим и в толко­ вании Куприным своей художнической роли, которую он ча­ ще всего определял как единоборство с действительностью. На звав свое программное произведение «Поединком», Куп­ рин подчеркнул стремление вступить таким образом в «пое­ динок с царской армией». О замысле несостоявшегося про­ должения этой книги — романа «Нищие» — он говорил: «Это мой поединок с жизнью, борьба за право быть свободным человеком» и . В концепции действительности обеих творческих индиви­ дуальностей безусловное родство просматривается в оценке цивилизации. В рассказе «Люцерн» Толстой впервые сопо­ ставил два понятия как две взаимозависящие сущности — «цивилизация» и «нищенство» как духовная скудость. По мнению зрелого Толстого, цивилизация, несущая с собой «богатство» и «образование», воздвигала стену «между... бо­ гатыми и бедными» (16, 282). И Куприн видел во «власти и богатстве... самые яркие стороны нашей нищенской циви­ лизации», но пагубность их, по его мнению, в том, что они превращают человека «в завистливого, жестокого и подо­ зрительного труса, хитрого, наглого и пресмыкающегося р а ­ ба, бесцельного убийцу» (IX, 491, 492). Куприн не был про­ тивником прогресса — в проблематике своего зрелого твор­ чества он не раз обратится к роли техники и науки в бу­ дущем царстве разума и свободного труда. Уже в первой критической прессе о его повести «Молох» отмечалось свое­ образие идейной позиции писателя: «Автор не противник цивилизации... Зло не в прогрессе»15... Таким образом, вряд ли можно согласиться с И. Корецкой, упрекающей Куприна в «запоздалом руссоизме толстовского т о л к а » 16. Здесь неправомерной кажется не только терминологиче­ ская, но и сущностная сторона вопроса: прежде всего, нель­ зя по-видимому, говорить о «руссоизме толстовского толка», ибо в конечном стремлении гиганта-реалиста к «естественно­ сти» он руководствовался совершенно своеобычной и гран ­ диозной по представительности народной точкой зрения 17. И «естественность», как ее понимал Толстой,— далеко не «рус­ соизм», она зовет не в прошлое, а в будущее, она не огра­ 197