ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №5 1975г

книгу о «путешествии в эту сказочную страну, изложенном одним из казаков , совершивших это путешествие» 23, со сво­ им предисловием. (Имеется в виду книга Г. Т. Хохлова «Пу­ тешествие уральских ка заков в Беловодское царство», и здан ­ ная Русским географическим обществом.) На титульном ли ­ сте ее была дарственная надпись: «Льву Николаевичу Толстому от глубоко и искренно уважающего Вл. Короленко. Январь 1904 г. Полтава». Как сама книга, так и интерес Короленко к исканиям н а ­ родной мысли, отразившимся в произведении Хохлова, яви­ лись для Толстого фактами глубоко знаменательными: ведь легенда о Беловодии была утопическим выражением р е а ль ­ ных социально-нравственных стремлений русского крестьян­ ства, его мечты о вольной жизни на вольной земле. В ответ­ ном письме от 20 января 1904 г. Толстой, выразив б ла года р ­ ность Короленко, назвал «интересными» и книгу, и его предисловие, а о самой народной мечте сказал : «На очень, очень важные мысли наводит это удивительное и трогатель ­ ное явление». Итак, в начале 900-х гг. отношение Толстого к Короленко определилось как вполне положительное. В отзывах о его художественном творчестве исчезли слова «выдумщик», «не люблю», «не нравится», раньше повторявшиеся довольно ч а ­ сто 24. Теперь устойчивой характеристикой становится к р а т ­ кое, но многозначительное: «хороший писатель». Мы видели, что Толстой не сразу пришел к категориче­ ской оценке своего младшего современника как «народни­ ка». В сознании Короленко, напротив, мысль о близости Тол­ стого к народничеству возникла очень рано — вслед за ду ­ шевным переворотом, пережитым Толстым. В очерке «Вели­ кий пилигрим», воспроизводящем настроения автора и его товарищей-лародников осенью 1881 г., Короленко, сопостав­ ляя взгляды свои и Толстого, делает вывод об «их общей вере», состоявшей в «отрицании существующих форм во имя опрощения и слияния с народом» 25. Этот правильный «угол зрения» помог ему, в отличие от многих современников, в том числе и некоторых представи­ телей народнической критики, понять, что непротивление злу насилием, так ярко выступавшее на первый план в «учении» Толстого,— еще не все и д аже не главное в его взглядах. Короленко ясно увидел, что само-то непротивление в ре­ шающие моменты отступает под напором «великой стихии» 26, всецело завладевшей Толстым,— его «способности з а р аж а т ь ­ 178