ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №4 1970г

стр. 258) Белецкий проще и понятнее, чем Оленин, т а к 'к а к пошлость Белецкого для них естественна и привычна, а в загадочной доброте и «народности» Оленина все они ощуща­ ют неестественность и фальшь (ем. конец ХХ1П гл. — III, 258). В сущности осуждаемый и презираемый Олениным Б е ­ лецкий ему ближе, нежели казаки: «И еще и еще сыпались французские и русские слова из того мира, который, как думал Оленин, был покинут им навсегда (III, 258). Как многозначительна эта выделенная здесь нами авторская оценка! И, наконец, бестактность Оленина после гибели Лу- кашки, обнажившая эгоизм героя повести, приводит к есте­ ственному финалу: к изгнанию Оленина казаками и возвра­ щению его в привычный прежний мир. Важно, что приговор потерпевшему крах в своих исканиях Оленину («У вас фальчь, одна все фальчь» — III, 3:21) произносит дядя Брош ­ ка, олицетворяющий в себе не нравственную сущность к а з а ­ чества, а простоту и мощь самой природы. Д аж е самый процесс работы н ад «Казаками» (намере­ ние соединить судьбы Оленина и Марьяны, а затем отказ от этого замысла) убеждает нас в том, что в эстетике Толстого торжествует принцип художественной правды. Исследователи уже давно обратили внимание на известное сходство коллизий в «Казаках» Толстого и в «Цыганах» Пуш­ кина 17. Проблематика пушкинских «Цыган» не устарела к сере­ дине XIX в. и не утратила своей сложности и трудности ре­ шения. Не удивительно, что Толстой постигает смысл поэ:мы Пушкина не сразу, а лишь тогда, когда действительность вы­ двинула перед ним те же проблемы и у него начал склады­ ваться замысел «Казаков». В дневнике 9 июля 1854 г. он з а ­ писал: «В Пушкине же меня' поразили «Цыгане», которых, странно, я не понимал до сих пор» (т. 47, стр. 10). Пушкин и Толстой показали иллюзорность попыток ищу­ щего, интеллектуального дворянского героя (осудившего свою среду, но не порвавшего глубинных связей с ней) слить­ ся в поисках своего идеала 18 с народом 19. Характерно, что герои ищут с в ой 1идеал не в типичной для русского дворяни ­ на среде — русского крестьянства, а у вольного племени цы­ ган или казаков. И в обоих случаях терпят поражение. Итоги, объективно следующие из пушкинских раздумий, подвел Белинокий в седьмой статье о Пушкине: «Алеко есть одно из явлений цивилизации, но отнюдь не полный ее пред­ ставитель. Сверх того, несмотря на всю возвышенность чув­ 213