ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №4 1970г

двигались по черным дорогам среди хаоса тележек и дет­ ских колясок; паника бегущих обрушивалась на селения, нищета бросала свой скарб на тачки, буржуазия тайком эвакуировала свое серебро. Дороги были загромождены ворохами постельного белья, их, развевая, трепал ветер, стремившийся, не зная куда, но по направлению к югу. Женщины рожали в канавах; мосты взрывались над ручья­ ми, которые можно было перейти вброд. Обезумевшие ко­ мандиры обегали колонны войск, отдавая противоречивые приказания. Фальшивая новость разносилась мгновенно, открывая ворота беде, и становилась справедливой на сле­ дующий день. Нашествие надвигалось, разливаясь, как нефть, но еДе подписывали реквизиционные боны. И в этой сумятице 'были люди, стремившиеся к наживе, и были оп а ги4, которые приподнимались на стременах, чтобы отдать честь офицерам; были ружья без людей и люди без ружей. Заблудившиеся бойцы настойчиво разыскивали свой полк, которого уже не было в помине. Раненые стонали в школьных классах, коровы околевали без присмотра в полях, лошадиные трупы смрадом наполняли луга. То было беспоря­ дочное бегство — то была эпидемия, ничего и никого не щ а ­ дившая на своем пути. С моим отрядом, оторвавшимся от арьергарда, вечером я прибыл в Дордонь и узнал, что перемирие подписано, эту подпись мог поставить любой — вновь я открыл «Войну и мцр» на странице: вступление французов в Смоленск и р а з ­ гром 1812 года. У нас были машины — вог и вся разница. Дордонь была прекрасна, прекрасны поля и небо, сиявшие почти оскорби­ тельной красотой. У нас будет время подумать... Я и теперь восхищаюсь Шатюбрианом, но так, как восхи­ щаются статуей; мрамор холоден, бронза пуста; Толстой населил мою жизнь множеством друзей, он дал мне спутников, схожих с нами. Я хотел бы, чтобы все юноши во всем мире, уходящие на войну, а они, увы, уходят на нее каждый день к другим Счоленскам и другим Дордоньям,— чтобы все эти юноши уносили с собой «Войну и мир». Эта книга, которая прежде всего помогает нам узнать тех, с которыми мы вместе сражаемся, а затем тех, против кого мы сражаемся. (После этого наступает зрелый возраст. 196