ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №4 1970г

Мой выбор произошел при одном из тех обстоятельств, ко­ торые подвергают гордость жизнью суровому испытанию, от­ нимают у каждого человека хрупкое мерило его я, приоб­ щают его к самым слабым, — это случилось во время войны. Я считаю милостью судьбы, если она в счастливую ми­ нуту знакомит нас с теми, кто принесет нам добро; и я был бы неблагодарным, если бы не признал, что этой милостью я был щедро оделен. Итак, я встретил Толстого, я подчерки­ ваю в стретил—- н и один из живущих не является для меня более живым, чем Толстой. В нужный для меня момент я прочел «Войну и мир», именно тогда, когда я сам находился на войне. То было в мае 1940 года. Последний выпуск военной шко­ лы был размещен в Монтлери и для затычки прорывающих­ ся. заграждений формировал на скорую руку подразделения ударных частей, экипированных допотопным снаряжением — бронеавтомобилями, годными только для спорта, противо­ танковыми пушками без прицелов и боеприпасами, как пра ­ вило, не по калибру оружия. Но мы были молоды и не сом­ невались, что с таким снаряжением мы можем вступить с развевающимися знаменами в Берлин. Мой дядя, вернувшись после командировки из Арденн, наведался ко мне на несколько минут. Лицо его было омра ­ чено, словно окаменело от более правильного, чем у нас, ощущения развертывающихся событий. Он поглядел на меня, как смотрят, чувствуя, что мало шансов на новую встречу, и оставил мне, как подарок или талисман, три тома «Войны и мира» в старом переводе. В ожидании отъезда я раскрыл книгу; на дорогах от­ ступления в краткие мгновения отдыха я читал «Войну и мир», иногда одну главу, иногда только две страницы. Аналогия с происходящим доходила до галлюцинации. Разве мои товарищи и я, выпускники кавалерийской школы в Сомюре, не были одни Николаями Ростовыми, другие Б о ­ рисами Друбецкими? Разве не мечтали мы во главе эскад ­ рона победоносно ворваться в побежденные города? И даже в разгаре бедствий мы не хотели назвать вещи своим име­ нем. Не искал ли я среди своих начальников, среди офицеров кавалерии, холодных и презрительных по традиции, суровых к другим, как и к себе, и несмотря на это, нежных в глубине сердца и обеспокоенных, как и другие, трудной задачей — как достойно вести себя перед лицом смерти, не искал ли я 101