ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №3 1967г

своей непосредственной форме, но и ко всему необычайно сильному, в чем бы й в каких бы формах оно не проявлялось? Вспомним другого великого современника Толстого — Чехова. «Надоело все одно и то же,— писал Чехов 4 декабря 1894 г.,— хочется про чертей писать, про страшных, вулканических женщин, про колдунов, но увы! требуют благонамеренных по вестей и рассказов из жизни Иванов Гаврилычей и их суп руг» 9. Это противоречие между «требуют» и «хочется» не толико хорошо осознавалось Толстым, но приносило еще и новые му ки, так как в его творческой душе был не только «фанатизм Аввакума», но и «буйное озорство Васьки Буслаева» (М. Горький). Пристальное внимание к человеку, живущему богатой, «деятельной жизнью» i0, «жизнью духа», свидетельствовало, по-видимому, о том, что Толстой в своих раздумьях не мог отрешиться от того, что являлось закономерным выражением объективного процесса развития самой жизни, что в корне противоречило исходным принципам его вероучения. Такая попытка показать человека, живущего богатой «жизнью духа», была сделана, в частности, в драме «Живой труп». Толстой изображает в этой драме человека, который решительно выступает против общепринятых законов жизни и принципов морали. Но Федор Протасов не нашел в себе си лы подняться до прямой, активной борьбы против существую щего зла; он способен лишь на решительный, но по сути дела бессильный протест. Однако уже в повести «Хаджи-Мурат» Толстой показывает активного борца за «свободу личности прежде всего», способного погибнуть в неравной борьбе, но не согнуться. Как замечал сам Толстой. Хаджи-Мурат (подобно тому татарнику на перепаханном поле, который «напомнил» ему Хаджи-Мурата) «отстаивает жизнь до последнего, и один среди всего поля, хоть как-нибудь, да отстоял ее» (53, 100). Воспоминания П. Бирюкова о том, как работал Толстой над первой редакцией «Хаджи-Мурата» во время пребывания в Шамординском монастыре, показывают, какие стороны че ловеческой личности начинают привлекать Толстого. П. Б и рюков рассказывает, как он обратился к Толстому с просьбой припомнить обстоятельства его последнего путешествия в мо настырь. «Я знал,— пишет П. Бирюков,— что он тогда гостил у своей сестры в Шамординском монастыре, и я спросил его, чем он был тогда занят? Совсем сконфузившись, шепотом, чтобы никто не слыхал, приблизившись ко мне, и вместе с тем 54