ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №3 1967г

аккомпанементом душевной жизни. Они не окутаны никакой дымкой настроения»24. Вот одно из многочисленных толстовских объективно-эпи­ ческих пейзажных описаний: «Ночь была свежая,— читаем в «Войне и мире», и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая-то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое- где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая-то блестящая росой крыша, правее большое ярко-белое дерево с яркобелым стволом и сучьями, и выше его почти ' полная луна на светлом, почти беззвездном небе. Князь Анд­ рей облокотился на окно, и глаза его остановились на этом небе» (10, 156). Толстовские пейзажные описания такого рода, передавая картины природы и з а р аж а я читателя чувством восхищения ею, исключают антропоморфизм, и не случайно Толстой гово­ рил Поссе: «Не следует смешивать явления природы с явле­ ниями человеческой души » 25. Манера пейзажных описаний у Мамина-Сибиряка тоже является объективно-эпической и приближается к толстов- ’ ской. Когда читаешь описание лунной летней ночи в рассказе «Все мы хлеб едим», то кажется, что оно прямо-таки навеяно толстовским описанием ночи в Отрадном. Приведем это опи­ сание: «Стояла душистая летняя ночь последних чисел июня. Мы с большим комфортом расположились на свежем сене, только что снятом с огорода. Делалось даже неловко от оду­ ряющего запаха душистых трав» (1, 137). И далее: «Ночная ли птица шарахнет крылом оземь, ветер ли побежит — трудно разобрать. Стараешься остановиться на мысли, что' кругом тебя деревня, настоящая русская деревня, деревенский здоровый воздух льется освежающей струей над этими полями, рекой, лесом, самый месяц осве­ щает не многоэтажные каменные дома, не дремлющих у ворот дворнйков, не каланчу полицейской части, а бревенчатые русские избы» (1, 137). Разумеется, охарактеризованные художественные завоева ­ ния Л ь в а Толсторо были использованы ни одним Маминым- Сибиряком. В той или иной степени они были взяты на во­ оружение всеми последующими писателями, подобно тому, как после открытий Альберта Эйнштейна не учитывать их не может ни один современный физик. Достойно, однако, быть отмеченным то искусство, с которым Мамин-Сибиряк сумел 139