ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №3 1967г

тобра, сказанное в минуту страшного напряжения, воспри­ нималось как удар, которого он еще не успел осмыслить. Драматизм этих считанных минут заключается в том, что впервые об убийце* заговорила его же жертва. Казалось бы, что действие развивалось бы логичнее, если бы Степан оста­ новился и не убил женщину. Но Толстой не мог прервать логи­ ку характера; герой.остается верен самому себе, он во всем идет до конца. В нем шла борьба между привычной ненавис­ тью к людям и тем новым, неожиданным чувством, которое только что возникло в нем и властно вошло в его душу. Это был и ужас и жалость к человеку... Это было как нравствен­ ный шок. ' В четвертом варианте дальнейшая судьба Степана такова: после трехдневных мучений Степан идет к становому и сам отдается в руки властей. В этом варианте подчеркивается по­ корность Степана и его религиозное настроение. Работая дальше над повестью, Толстой переделывает эти главы, устраняет черты покорности и смирения. Эволюцию образа в этом отношении можно проследить д аже на таком маленьком эпизоде. В первом варианте, когда смотритель бьет Степана в че­ люсть, тот говорит,'что его надо бить, так как он того стоит. А вот как звучит ответ Степана в окончательном тексте: «— Чаво? — спросил он, опомнившись, когда почувство­ вал удар по лицу» (36, 34). Это изменение в тексте чрезвычайно интересно для иссле­ дователей. Оно показывает, что Степан, живший звериными инстинктами, теперь пробуждается духовно. В нем идет ог­ ромная внутренняя работа. Он настолько погружен в свои мысли, что его едва выводит из этого состояния кулак смот­ рителя. Наступает длительный внутренний кризис. Наиболее уязвимое место в биографии Степана для наших критиков представляли те страницы, где описывается состоя­ ние Степана в тюрьме. В появлении образа убитой Марии Се­ меновны и чертей, во время галлюцинаций, а потом в при­ общении к евангелию критики видели отход Толстого от худо­ жественной правды, выражение религиозной тенденции самого автора. Подобное объяснение характера героя нам не кажется доказательным и исчерпывающим. Критики забы ­ вают, что речь идет о крестьянских характерах, психологию которых Толстой хорошо изучил за свою многолетнюю йшзнь среди крестьян в Ясной Поляне. Из пореформенной, патриархальной деревни выходили 13