ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

Это мир светской жизни, любовных связей, пошлых стра­ стей. Временами нить повествования прерывается, автор вновь возвращает нас к тусклой обстановке вагона: «На дворе начинало светать. Позднышев молчал, тяжело вздыхая все время, пока в вагоне был кондуктор...» — говорит повест­ вователь. — «В полусвете зари мне совсем уже не видно его. было. Слышен был только его все более и более взволнован­ ный, страдающий голос» (27, 65). Затем снова начинается рассказ Позднышева, и мы вме­ сте с единственным слушателем следим за напряженными отнощениями мужа и жены, мы увлечены искренностью, рез­ костью обличений в рассказе главного героя. Мы снова пре­ бываем в другом мире, забыв о вагоне, о том, что все это только пересказ событий. Перед нами проходят сами Собы­ тия, острые, драматические, волнующие. Концовка лаконична, сдержанна, полна того внутреннего- драматизма, который особенно свойственен позднему Тол­ стому. Центральная часть повести — рассказ Позднышева имеет свои особенности построения. Форма изложения здесь органически связана с содержанием рассказа. Отсюда есте­ ственно, что взволнованный, исстрадавшийся человек, от­ бросив все и всякие условности светского этикета, обнажает себя и все, что вокруг, с полной откровенностью и времена­ ми с издевкой. Сюжетная линия, означающая историю семейных отно­ шений, идет в своем развитии по возрастающей степени не­ нависти супругов, от одной ссоры к другой. Развитие идет crescendo, пока не доходит до своего предела, высшей стадии развития, после чего наступает развязка. Примечательно то; что рассказчик, вспоминая свою се­ мейную жизнь, особенно ярко и образно воспроизводит кар­ тины ссор с женой. Их было много, и они отличались друг от друга только все усиливающимся накалом ненависти. Все эти сцены очень динамичны. Если бы здесь не было лириче­ ских, публицистических отступлений, то можно было бы чи­ тать их, как драматические отрывки, как диалоги на сцене- Мотив убийства звучит в ходе ссор задолго до самого убий­ ства. Вот, например, одна из картин, подготовляющих настрое­ ние читателя к самому главному, к катастрофе: «Дальше, больше. Я кричу: «молчи!» или что-то в этом роде. Она вы­ скакивает из комнаты, бежит в детскую. Я стараюсь удер­ жать ее, чтобы договорить и доказать, и схватываю ее за ру- КУ- Она прикидывается, что сделал ей больно, и кричит: «дети, ваш отец бьет меня!» Я кричу: «не лги!» и т. д. «Я г°ворю: «не притворяйся!» Она говорит: «для тебя все при­ творство; ты убьешь человека и будешь говорить, что он 41