ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

внизу, ни один лист на верхней ветви дерева не шевели­ лись» (5, 64). Неподвижность создает впечатление тишины, но в природе всегда есть жизнь, поэтому дальше читаем: «Только изредка слышавшиеся звуки крыльев в чаще дере­ ва или шелеста по земле нарушали тишину леса» (5, 64). Действие начинается внезапно: «Вдруг странный, чуж­ дый природе звук разнесся и замер на опушке леса» (5,64). Точные эпитеты «странный, чуждый природе» несут важную смысловую нагрузку, они придают действию трагический характер, ведь равномерно повторяющийся звук — это стук топора, несущего преждевременную смерть прекрасному созданию мудрой природы, по законам которой, прежде чем исчезнуть, дерево должно утратить свою красоту, по­ чернеть и засохнуть. Поэтому Толстому жаль дерево, как живое существо, и его олицетворение поражает лиризмом и музыкальностью: «Одна из макуш необычайно затрепета­ ла, сочные листья ее зашептали что-то, ...дерево вздрогнуло всем телом, погнулось и быстро выпрямилось, испуганно колеблясь на своем корне» 17 (5, 64). Сначала «легкий треск послышался из-за ударов», а потом после мгновенья тиши­ ны «снова погнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и, ломая сучья и опустив ветви, оно рухнулось ма- кушей на сырую землю» (5, 64). Вся эта картина пронизана действием, которое Тол­ стой точно, живо и подробно воссоздает. Главную роль здесь играют звуки. Малиновка играет роль повторяющей­ ся детали, но упоминая о ней дважды, Толстой заставляет читателя увидеть и услышать ее по-разному: сначала птич­ ка «со свистом перепорхнула два раза, и, подергивая хво­ стиком, села на другое дерево». Во второй раз, уже после того, как дерево упало, и наступила тишина «малиновка свистнула и вспорхнула выше. Ветка, которую она зацепила своими крыльями, покачалась несколько времени и замер­ ла, как и другие, со всеми своими листьями» (5, 64). Жизнь в природе не прекращается, поэтому она и сия­ ет вечною красой, поэтому и остается равнодушной: «Де­ ревья еще радостнее красовались на новом просторе сво­ ими неподвижными ветвями» (5, 64—65). Все тонкие наблюдения Толстого подчинены едино:'! философской мысли: заставить читателя почувствовать ра­ дость п красоту жизни, понять закономерности ее вечного обновления и полюбить все живое. В конце повести насту­ пает рассвет. «Первые лучи солнца, пробив сквозившую тучу, блеснули в небе и пробежали по земле и небу»... «Птицы гомозились в чаще и, как потерянные, щебетали что-то счастливое; сочные листья радостно и спокойно шеп­ тались в вершинах, и ветви живых дерев медленно, вели­ чаво зашевелились над мертвым, поникшим деревом» 2Й8