ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

массу, но и слышим голоса вчерашних крестьян, казаков: «Мы въехали в ущелье. Драгуны говорили между собой: «Смотри, брат, держись: как раз картечью хватят» (VI, 676). «Сакля, оставленная нами назад тому четверть часа, взорвана была на воздух: в ней находился пороховой запас. Разметанные камни задавили несколько казаков» (VI, 682). «Мы встретили раненого казака: он сидел, шатаясь на седле, бледен и окровавлен. Два казака поддерживали его. «Много ли турков?» — спросил Семичев.— «Свиньем валит, ваше благородие», — отвечал один из них» (VI, 677). «Из лесу вышел турок, зажимая свою рану окровавлен­ ною тряпкою» (VI, 684). В 1852 году в «Записках о Кавказе» Толстой писал, обращаясь к читателям: «от многих еще звучных слов и по­ этических образов должно вам будет отказаться, ежели вы будете читать мои рассказы. Желал бы, чтобы для вас, как и для меня, взамен погибших возникли новые образы, которые бы были ближе к действительности и не менее поэтичны» (3, 216). В вариантах рассказа «Набег» есть описание атаки, предпринятой во время отступления русских войск грузин­ ским князьком для того только, чтобы прослыть героем. «Солдаты насилу бежали с мешками на плечах, споты­ кались, но бежали и кричали слабым голосом,—Все скры­ лось под обрывом. Через полчаса трескотни, гикания и крика за обрывом вылез оттуда старый солдат; в одной ру­ ке он держал ружье, в другой что-то желто-красное — это была голова чеченца. Он уперся одним коленом на обрыв, отер пот и набожно перекрестился, потом лег на траву и о мешок стал вытирать штык» (3, 225). Собственно, описание атаки составляет лишь несколько слов «через полчаса трескотни, гикания и крика за обры­ вом», но ее характер и оценка совершенно ясны. Образ старого солдата прекрасно завершает эту пронизанную действием, глубоко правдивую сцену. Его устами выраже­ но авторское отношение к поведению грузинского князька, умирающего со словами: «А все-таки отбили». «Да, отбили своими боками, — сказал, развалившись на траве старик с головой.— Молод больно, вот и поплатился, и нашего бра­ та не малоосталось». Вслед за этими словами слышен голос рассказчика: «Жалко, — сказал я сам себе неволь­ но». Но последнее слово остается за человеком из наро­ да: «Известно, — сказал солдат: — глуп ужасно, не боится ничего. — Лты разве боишься? — Л небось не испугаешься, как начнут сыпать»- (3, 225). В этих предельно простых словах — истина, т. к. за пи- 202