ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

Не для корысти, не для битв, Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв. Пушкин (5, 294). В это время Толстой принимал участие в спорах об ис­ кусстве и испытывал на себе воздействие, с одной стороны, эстетических воззрений А. В. Дружинина, П. В. Анненкова, В. П. Боткина, с другой—взглядов В. Г. Белинского и Некрасова. Демократическое влияние победило, т. к. оно было близко Толстому-реалисту. И это нашло свое от­ ражение в недовольстве писателя и окончательной редак­ цией «Альберта»9. Испытав много колебаний и сомнений, Толстой остался верен сформулированному им в 1856 г. тезису: «Никакая художническая струя не увольняет от участия в общественной] жизни» (47, 95). Вдохновение вызывает к жизни творческие импульсы художника, и он становится совсем не похож на того чело­ века, о котором при первом знакомстве с ним читатель не смог бы составить определенного впечатления: «Встретясь с этим человеком в Лицо его страшно побледнело, он лесу, вы приняли бы его за раз- затрепетал как в лихорадке; гла- бойника; в обществе — за поли- за его засверкали чудным огнем, он тического заговорщика; в перед- приподнял рукою черные свои ней — за шарлатана, торгующего волосы, отер платком высокое че- элексирами и мышьяком» (VI, ло, покрытое каплями пота... и вдруг 374) шагнул вперед, сложив крестом ру­ ки на грудь... (VI, 386). У Пушкина итальянцу сопутствуют эпитеты черный и бледный, придавая его характеру своеобразный трагический оттенок. Искра таланта поднимает импровизатора над тол­ пой и дает власть над людьми в эти моменты творческого горения. Так же, как импровизатор у Пушкина, у Толсто­ го музыкант Альберт, жалкий опустившийся человек, ста­ новится властителем человеческих душ на короткое время своего художнического вдохновенья, тогда, по мнению Тол­ стого, он прекрасен, «он лучший и счастливейший». У Пушкина чувствуется антагонизм между Чарским и итальянцем, перед читателем предстают два типа худож­ ников: поэта, богача-аристократа и странствующего артис- та-бедняка. Но конфликт, готовый возникнуть между ни­ ми в тот момент, когда итальянец назвал Чарского «собра­ том», исчезает. Итальянец, почувствовав ту бездну, кото­ рая их разделяет, рад впоследствии принять помощь от Чарского, а тот, узнав, что перед ним не комедиант, а им­ провизатор, старается загладить свою резкость, способст­ вуя успеху итальянца. Толстой тоже изображает взаимоотношения между чело­ веком светского круга Делесовым и музыкантом Альбер­ 200