ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

рил ни слова: она то возвышала голос, то... с новой силон начинала говорить ...»,— читаем в главе «Княгиня Корнако- ва». Здесь говорить повторяется 4 раза. Может быть, автор хочет подчеркнуть непрерывность жужжащей болтовни? Тог­ да зачем соединение процесса речи с обобщением и включе­ нием рассуждения о других людях? Тем более мы знаем, что Толстой умел, испольузя синонимы, не ослаблять колорита, темпа возбужденного разговора, а усиливать его. — Я объяснил, что перчатка принадлежала Карлу Ива­ нычу, распространился, даже несколько иронически, о самой особе Карла Иваныча... с насмешкой отзывался... описал... (глава «До мазурки»). Герой тоже находится в ударе до верчКвой словоохотливости, но автор здесь совершенно из­ бегает повторений. Выиграло бы и первое описание от уме­ ло использованных, усиленных по экспрессии синонимов. IV. Широко пользуется Толстой приемом нарочитого по­ вторения, скопления удачных сочетаний и слов для тонких психологических аналогий, эмоциональной окраски предме­ тов речи, этической или эстетической оценки. Петра Васильевича Епифанова (брата мачехи) автор дважды называет «почтительным сыном Петрушей», явно иронизируя над его подчеркнутой угодливостью. Выражая эстетическую оценку внешнего вида и поступ­ ков Василья, противопоставленного цветущей и всегда чи­ стой Маше, Толстой пишет: «И что за пьяное лицо и отвратительная фигура у этого Василья... вижу несомненные признаки отвратительного на­ казания...» («Девичья»). А вот еще более объемная характеристика с повторе­ ниями: «Князь Иван Иваныч сделал блестящую карьеру..., гото­ вился занять блестящее место в свете... в его блестящей и несколько тщеславной жизни..., на основании своего блестя­ щего положения... имел блестящие познания в мифологии»... (все в одном абзаце главы «Князь Иван Иваныч»), Явно ощущается здесь вышучивание педантической со­ словной гордости князя. V. Повторение ведущих определений, других опорных членов и даже целых словосочетаний определяется необхо­ димостью подчеркнутых доказательств и заключений и идет от вторгающейся в повествование публицистической речи с ее постоянными аналогиями и условно-следственными повто­ рами. Толстой, как известно, стремится не только захватить читателя властью обстоятельств, ходом повествования, но и убедить, используя средства развитых, расчлененных, обоб­ щенных аргументов, в которых повторы играют немаловаж­ ную роль. Классическим, наиболее убедительным примером целой 159