ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №2 1964г

нием, при котором обособление косвенного падежа необхо­ димо? На первый взгляд может показаться, что выбор обо­ собленной конструкции не мотивирован не только со сторо­ ны стилистической, но и психологической. Известно, что обособление несогласованного определения возникает при сопоставлении качеств двух героев, при пояснении и при особой ситуации (о чем подробно будет сказано ниже). В данном же отрывке нет сопоставления качеств, а также по­ яснения или ситуации, то есть стилистическая мотивировка отсутствует. Кажется, нет и психологического мотива: по­ вествование ведется от лица десятилетнего мальчика, кото­ рый не впервые видит немца-учителя и для которого его одежДа тоже не новость. Но это именно только кажется: если удалить из приведенного предложения несогласованное определение или заменить обособленное необособленным,— исчезнет та тонкая психологическая линия, которая связы­ вает в единый узел зрительные, слуховые, осязательные впечатления Николеньки и которая делает возможным объяснение столь резкой смены противоположных чувств в его душе—от сердитой неприязни до умиленной любви к одному и тому же Карлу Иванычу. Подобно опытному хирургу, ткань за тканью, вскрывает Толстой эволюцию чувств в душе Николеньки, пока не об­ нажает самого большого — кажущегося Карл-Иванычева лицемерия: «Он очень хорошо видит, что разбудил и испу­ гал меня, По выказывает, как будто не замечает... против­ ный человек! И халат, и шапочка, и кисточка—какие про­ тивные!» (1, 17). Вот здесь и вскрывается связь между обособленной конструкцией «в пестром ваточном халате, ,..в красной... ер­ молке с кисточкой» и однородными членами «и халат, и шапочка, и кисточка». Если бы внимание читателя не было в свое время заострено на особенностях одежды Карла Иваныча, то при дальнейшем чтении ему бы было непонят­ но, почему объектом враждебной оценки оказалась именно одежда, а не что-либо другое, например, выражение глаз, характер телодвижений и т. п. В данной картине обнаруживается не только глубочай­ шее знание Толстым детской психологии, но и устанавли­ вается глубокая ассоциация между чувствами и внешним их проявлением. Детям не свойственно отвлеченное представ­ ление о чувствах, поэтому они стараются облечь эти чув­ ства в конкретную «форму». Такой «формой» и стала для Николеньки одежда его наставника, сначала как олицетво­ рение зла, потом добра. Причем нельзя не отметить еще одной особенности творческой манеры Толстого: в противо­ положность многим художникам, идущим обычным логиче­ ским путем—от внешнего к внутреннему,—он показывает 125