ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №1 1962г

великого писателя едущим в коляске на Козлову Засеку за почтой, замечает детали его внешности, одежды, но и гово­ рит с ним, слышит веселый голос Толстого. Осматривая в музее комнату для приезжающих, Пастухов слушает пояснения экскурсовода Марии Петровны, но думы его не связаны с ее словами. Сквозь монотонный голос в его сознании возникают, тесно переплетаясь, мысли о Тол­ стом, о войне, сокровенные воспоминания: вот он стоит ре бенком у гроба матери, вот, одинокий потрясенный, встречает в Саратове весть о смерти Толстого. В традициях толстовского стиля, вводя толстовский при ем самодопрашивания героя (наподобие самодопроса Ле­ вина: «Что же я такое? И где я? И зачем я здесь?»1), Федин раскрывает сложную внутреннюю борьбу Пастухова. В форме несобственно-прямой речи звучит его внутренний мо нолог: «Неужели действительно все он— один и тот же Пастухов — он тогда и он теперь?.. Тот ли он теперь? Если бы знать, что будет в этих стенах еще через тридцать лет! Или через тридцать дней? Или хотя бы завтра. Что будет завтра?» (стр. 29). Как видим, воспоминания о прошлом Пастухов соотно­ сит с настоящим («тот ли он теперь?») и с будущим («что будет завтра?»). Но ответа на мучившие его вопросы пока не находит: «Никто, никто, ни даже Толстой — никогда не могли провидеть то, что случилось сегодня» (стр. 29). Но в комнате под сводами, «откуда явилась в мир самая человечная книга русской жизни» (стр. 30—31), Пастухов, оставшись наедине со своими мыслями, уже приходит к со всем иным выводам. И вновь «двоились и троились тороп­ ливые картины его представлений». «Ему стало казаться, что все от него уходит. Ушел сын, уходил на глазах толстов ский дом. Вот так же уходили Ростовы, покидая Москву... Ведь все, как тогда: молодые уходят на войну, старые — от войны, оплакивая то, что бросают. Разве нынче иссякли сле­ зы? В семьях плачут, как плакали у Ростовых. Но если все как. тогда — значит, отстоим, пересилим? Как странно: гля­ дя в прошлое, Толстой увидел в нем наше сегодня, а это се­ годня было для него будущим. Но если он разгадал это се­ годня— значит, он знает наше завтра? Как же Пастухов осмелился подумать, что Толстой не был провидцем?» (стр. 31). Да, автрр гениальной «Войны и мира» помог старому русскому интеллигенту уверовать в грядущую победу над фашизмом; «Если все как тогда — значит, отстоим, пере­ силим!» I Л. Т о л с т о й . Собр. соч. в 14 тт. М., ГИХЛ, 1952, т. 9, стр. 379 76