ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №1 1962г

«проснувшись в канаве перестал думать о мучившем его во­ просе: хорошо ли он сделал, донеся начальству о полячки- ном муже в ящике?» (42, 106). Здесь описание чувств ото­ двинуто в конец рассказа. То, что испытывает Данило,— вре­ менно, но именно это состояние пробуждения подлинна человеческого, и накладывает отпечаток на поведение героя. Данило пока не изменил своей жизни, но толчок к «воскре- t сению» уже есть. Авторская точка зрения ясна: истинный виновник всего происшедшего — русский самодержец. Николай I только упоминается в рассказе «За что?» (а не является одним из главных действующих лиц, как в повести «Хаджи-Мурат»), но образ его имеет беспощадно обличи­ тельный смысл. Сначала идет рассказ о «деятельности» царя. При помощи отдельных слов и выражений, вкрапленных в перечисление занятий Николая I, дается авторская оценка: «Николай Павлович делал смотры, парады, учения, ходил по маскарадам, заигрывал с .масками, скакал без надобности по России из Чугуева в Новороссийск, Петербург и Москву, пу­ гая народ и загоняя лошадей». Так выясняется бессмыслен­ ность и антинародная сущность царизма. В дополнение к этому выступает лицемерие самодержца: «...и когда какой-нибудь смельчак решался просить смягче­ ния участи ссыльных декабристов или поляков, страдавших из-за той самой любви к отечеству, которая им же восхваля­ лась, он, выпячивая грудь, останавливал на чем попало свои оловянные глаза и говорил: «Пускай служат. Рано». Как буд­ то он знал, когда будет не рано, а когда будет время» (42, 93). Маска сорвана. Николай I предстал в авторском сати­ рическом освещении. Но этого Толстому недостаточно. Спра­ ведливое мнение его приобретает еще большую силу от того, что оно противоположно господствующему: «И все прибли­ женные: генералы, камергеры и их жены, кормившиеся около- него, умилялись перед необычайной прозорливостью и муд­ ростью этого великого человека» (42, 93). Концовка придает особую обличительную силу рассказу «За что?» Мигурские проживут всю свою жизнь в неволе, оторванные от родины за то, что любили ее. Это несправед­ ливо, бесчеловечно. «Николай же Павлович радовался тому, что задавил гидру революции не только в Польше, но и во всей Европе, и гордился тем, что он не нарушил заветов рус­ ского самодержавия и для блага русского народа удержал Польшу во власти России. И люди в звездах и золоченых мундирах так восхваляли его за это, что он искренно верил, что он великий человек и что жизнь его была великим благом для человечества и особенно для русских людей, на раз­ вращение и одурение которых были бессознательно направ­ лены все его силы» (42,106). В последних словах автора 56