ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №1 1962г

как взрослый и женатый человек проиграл и собственные и казенные деньги в карты, и второй — в том же доме, эта­ жом ниже («ниже» и во всех других отношениях: возраст героя, его проступок, искупление проступка) — как шести­ летний мальчик съел пирожное, которое ему дали отнести няне. Оба «героя», большой и малый, оправдываются неча­ янностью. У ребенка, когда он говорит, что съел пирожной нечаянно, это звучит искренне и забавно, но совсем иначе обстоит дело со взрослым человеком: «Катя,— говорит он жене,— я не мог, не мог. Я был как во сне, нечаянно...» «все это глупо, гадко, нечаянно проиграть нельзя»,— заявляет жена, и придумывает следующий выход: «Расскажи, что ты ехал на Николаевский вокзал... Нет, сейчас поезжай в полицию. Нет, не сейчас, а утром в десять часов. Ты шел по Нечаевскому переулку, на тебя набросились двое... и от­ няли деньги». Характерно указание жены на Нечаевский переулок, как на место мнимого ограбления. Это уже ее «нечаянность». Только что отвергнув попытку мужа оправдаться нечаян­ ностью, она для оправдания его, в сущности, аргументирует той же нечаянностью, только в новом варианте — «Нечаев­ ский переулок». Ну, а у самого творца рассказа название переулка тоже нечаянность или прием сознательный? Во­ прос сам по себе для психологии толстовского творчества небезынтересный и тем более правомерный, что в этом же рассказе мы находим еще ряд подобных «нечаянностей» с игрой на именах героев. Фамилия человека, обыгравшего незадачливого игрока,— Некрасков — явно намекает на Не­ красова, бывшего, как известно страстным и счастливым игроком в карты. Косвенным подтверждением этого служит и то, что другая «нечаянность» с мальчиком происходит в семье Островских. Соседство Некрас[к]ова с Островским — явственное отражение литературных реминисценций и ран­ них жизненных встреч, так как и с Некрасовым и с Остров ским Толстой в молодости встречался неоднократно. Давно, давно были эти встречи, полвека назад, но не уйти от прош­ лого. И тянется, звеня всеми звеньями, цепь «нечаянностей»: от «нечаянного» проигрыша к Нечаевскому переулку, от Островского к Нскрас[к]ову 1 Подобное прозрачное, раскрывающее имена прототипов, наимено ванне литературных героев у Толстого прием обычный: ср. Болконский— Волконский, Ахросимова—Офросимова, Баздеев—Поздеев, Долохов — Дорохов («Война и мир»), Корсунский—Корсаков, Аксатов—Аксаков («Анна Каренина»), Бутлер—Кутлер («Хаджи-Мурат»), Светлогуб — Лизогуб («Божеское и человеческое») и др. См. мою статью «Имена и прототипы литературных героев Л. Толстого». Учен. зап. Орловского пед. института, вып. XV, стр. 77—101. I 14