ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №1 1962г

но почти каждое произведение Толстого живое тому опро­ вержение. Напомним, что уже по поводу «Войны и мира» («Несколько слов по поводу «Войны и мира») Толстой, ука­ зывая, что его произведение «не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника», это рвое «пренебрежение к условным формам» не только не скрывает, но, напротив, возводит в принцип, утверждая, что канона формы вообще не существует, что «нет ни одного художественного произве­ дения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или по­ вести». Итак, по Толстому, что ни новое произведение, хотя бы немного выходящее из посредственности, то новая «форма», а, по Кугелю, Толстой в отношении к канонизированным формам — «старовер». 4 Но, может быть, приведенное высказывание Толстого единично и идет вразрез с его другими теоретическими вы­ сказываниями и художественной практикой, или, может быть, так думал и писал Толстой лишь в эпоху «Войны и мира», а позже он стал блюстителем старых форм, «старо­ вером»? Нет, и это не так. Почти сорок лет спустя после «Войны и мира», работая над «Фальшивым купоном», он записывает в дневнике 1903 г., что эта работа его интересу­ ет тем, что в процессе ее «выясняется новая форма». И об этом же беседует с А. Б. Гольденвейзером (25 июля 1902 г.): «Я думаю, что каждый большой художник должен создавать и свои формы. Если содержание художественных произведе­ ний может быть бесконечно разнообразным, то так же и их форма». Итак, по Толстому— форма неразрывна с содержанием: бесконечно разнообразно содержание — бесконечно разнооб­ разна и форма. Таким образом, утверждение Кугеля вооб­ ще неверно, но оно сугубо неверно в отношении к «Живому трупу». Кугелю, видимо, было неизвестно, что Толстой имен­ но этой «новой формы» в своей пьесе добивался, и не только сам не являлся «старовером», но и потешался над испугом «староверов» перед новой формой. «...Меня подвинула писать «Труп»,— рассказывает Тол­ стой,— движущаяся сцена. Я как-то читал одну немецкую пьесу, которая мне понравилась. Но автор, видимо, пропускал многие важные сцены, потому что не мог их втиснуть в 4— 5 действий. И я тогда же подумал, как было бы хорошо, если бы картины на сцене менялись мгновенно. И когда я узнал о движущейся сцене в Малом театре, мне пришла мысль изобразить на сцене полностью какой-нибудь эпизод со всеми подробностями. Вот я и взялся за «Труп» и (в голо­ се Льва Николаевича звенела юмористическая нотка) на­ писал уж что-то, кажется, 16 действий. 36