МЫСЛЬ ВНЕ ВРЕМЕНИ И ГРАНИЦ

99 В. А. Хоттако, студент V курса института филологии Липецкий государственный педагогический университет им. П. П. Семенова-Тян-Шанского (Липецк, Россия) Научный руководитель – кандидат филологических наук А. С. Кондратьев ПОВЕСТЬ Л. Н. ТОЛСТОГО «ОТЕЦ СЕРГИЙ» В КОНТЕКСТЕ «БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ»: ДУХОВНОЕ НАСТАВЛЕНИЕ И НРАВСТВЕННОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ Современное литературоведение направляет исследователей на освоение проблемы понимания русской классики в контексте духовной традиции и «боль- шого времени» русской культуры, когда произведения «обогащаются новыми значениями, новыми смыслами <…> как бы перерастают то, чем они были в эпоху своего создания» [1, с. 331]. Комедия Н. В. Гоголя «Ревизор», с закреп- ленным стереотипом критико-обличительной тенденции, сводящейся к разобла- чению чиновно-бюрократической недальновидности, в «спектре адекватности» авторскому замыслу раскрывается как реализация свершившейся инспекции: «Хлестаков провел своеобразную ревизию русской провинции: хозяева города списаны со счетов истории неприметным удальцом, занявшим их место с притя- заниями на последнее слово в земных делах» [4, с. 136]. Такой же долгий путь к адекватному пониманию прошла и повесть «Отец Сергий», впервые опублико- ванная В. Г. Чертковым во 2-м томе «Посмертных художественных произведений Льва Николаевича Толстого». Хотя Хлестаков в гоголевском «Ревизоре», как ни парадоксально, и выносит обоснованный, в духовном аспекте, вердикт, но Толстой же обратиться к читателям с историей признанного мирянами священ- ника не был готов: итоги духовной биографии героя во многом оказались для пи- сателя неожиданными. Поэтому повествование и начинается с указания на не- объяснимые для окружения героя его поступки, определяющие логику сюжета: «<…> разорвал свою связь с невестой <…> уехал в монастырь <…> событие ка- залось необыкновенным <…> для людей, не знавших внутренних причин его» [5, т. 31, с. 5], так что замысел повести сводится к выявлению истоков и понима- нию драматических изломов судьбы великосветского офицера и преуспевшего царедворца. Повесть занимала Толстого долгие годы, однако на фоне его ослож- нившихся отношений с церковью намерение представить русскому человеку именитого монаха, которого «в неверующей Европе знают» [5, т. 31, с. 34], а при- шедшего к вере в миру и ставшего отцом Сергием, что и вынесено в заглавие с положительной коннотацией, для национального сознания вступало в противо- речие с христианской аксиологией. Толстой на протяжении всей жизни понимал