МЫСЛЬ ВНЕ ВРЕМЕНИ И ГРАНИЦ

128 Е. Ю. Фатюшина, доцент кафедры теории и методики образования Тульский государственный университет (Тула, Россия) «НЕНАСТОЯЩИЙ» ХУДОЖНИК В ИЗОБРАЖЕНИИ Л. Н. ТОЛСТОГО Антонимичные понятия способны высветить незаметные без контрастного сопоставления характеристики друг друга. И понять, каков истинный творец в понимании Л. Н. Толстого, сложно без представления о том, каким виделся пи- сателю художник ложный, ненастоящий. Исследователи затрагивают этот вопрос, рассматривая «итальянские» главы из романа «Анна Каренина». В них изображены настоящий художник, истинно талантливый живописец Михайлов и его творческий антипод, Вронский. Каким образом читатель понимает, что Вронский – ненастоящий творец? В тексте романа говорится о том, что в окружении Вронского его считают хоро- шим живописцем, и сам он думал о своей картине, «что она была очень хороша, потому что она была гораздо больше похожа на знаменитые картины, чем кар- тина Михайлова» [3, с. 45]. Но следование образцам – это не творчество, «под- линный художник всегда находит собственные, новые пути в искусстве» [1, с. 1341], а Вронский на это не способен. Л. Н. Толстой с очевидной иронией пи- шет, что Вронский «вдохновлялся очень легко», и «вдохновение» его состояло в следовании уже готовым формам искусства, созданным до него [2, с. 115]. Другая характеризующая черта Вронского-художника – его увлеченность совершенствованием техники. На самом деле мнение о том, что без работы над техникой невозможно мастерство – общепринятое. Но Л. Н. Толстой не прини- мает эту точку зрения. Для него «техника граничит с фальшью» [2, с. 116]. Ни на какой стадии совершенства техника не позволит создать живое, и творения художников, подобных Вронскому, сродни кукле. «Нельзя запретить человеку сделать себе большую куклу из воска и целовать ее. Но если б этот человек с куклой пришел и сел пред влюбленным и принялся бы ласкать свою куклу, как влюбленный ласкает ту, которую он любит, то влюбленному было бы неприятно. Такое же неприятное чувство испытывал Михайлов при виде живописи Врон- ского» [3, с. 46]. Настоящий художник «снимает покровы», «вылущивает ядро». Михайлов в портрете Анны сумел показать то милое, за что любили ее близкие люди. Вронский «способен оценить то сокровенное, что сумел “вылущить” Михай- лов, создавая портрет Анны, но самому ему дано увидеть только покровы жизни» [5, с. 66]. Эпизод с Михайловым и Вронским – не единственный источник, по кото- рому можно судить о том, каким Л. Н. Толстой видел ненастоящего художника. Целую галерею «лжетворцов» можно наблюдать в черновых вариантах повести 1857 г. «Альберт». Если истинным художником во всех редакциях произведения