МЫСЛЬ ВНЕ ВРЕМЕНИ И ГРАНИЦ

100 человека и мир по-православному, что и нашло свое отражение в «Молитве» 1909 года: «Ничего не желаю от людей, потому что знаю, что благо мое не в их любви ко мне, а в моей любви к ним» [5, т. 90, с. 143]. Степан Касатский, отличающийся «блестящими способностями и огромным самолюбием» [5, т. 31, с. 5], был одержим манией исключительности и преуспел как образцовый кадет, несмотря на вспышки гнева, а после выпуска – и в гвар- дейском аристократическом полку, где испытывал особое расположение к себе обожаемого императора Николая I. Ориентируясь на достижение поставленных целей: совершенство и успех, Касатский просчитывает каждый свой шаг, чтобы блистать французским в светских беседах или же стать своим в «высших при- дворных кругах». Из карьерных соображений Касатский, пока что еще не флигель-адъютант, предпринял попытку обратить на себя внимание привлека- тельной графини Коротковой – с планами на венчание и войти как равный в желанный для него мир. Задуманное им проникновение в придворные сферы завершилось предложением руки и сердца графине, в ответ на что с легкостью и было получено согласие. Ослепленный счастливой развязкой предпринятого дей- ства, успешный офицер даже не удосужился узнать, что желание графини видеть его своим женихом могло быть обусловлено и ее расчетом выйти из затрудни- тельной ситуации. Склонный воспринимать себя первым и исключительным, Касатский в от- кровенном разговоре с невестой перед венчанием, стоящий перед ней, опершись на саблю, и преисполненный ощущения духовного сопряжения своей судьбы – с другой, признает себя словно побежденным своей избранницей: – Я себя узнал благодаря… тебе, узнал, что я лучше, чем я думал [5, т. 31, с. 9]. Толстой отмечает недосказанность и речевую заминку в словах героя, в со- знании которого пробивалось сомнение в оправданности едва проявившегося от- ступления от принятой им законнической стратегии самоопределения: «Есть два сознания: одно – отделенности от Всего, другое – единство со Всем» [5, т. 55, с. 234]. На признание Касатского в сокровенных чувствах с радостью отреагиро- вала невеста, и сразу же раздались соловьиные трели, что предвещало ее жениху, выбитому из привычного поля соперничества, обрести душевный покой и войти не только в высший свет, но и в благодатный мир. Однако ответный жест влюб- ленной графини Коротковой, чтобы открыть свою тайну – любовную связь с им- ператором, вернул Касатского к реальности: он, преуспевший в становлении, обойден, а стать вторым не готов, да и император ведь не эконом – в него не за- пустишь, как в корпусе, блюдом. Чтобы одержать верх над обожаемым Николаем Павловичем, Касатский подает в отставку и поступает на Покров в монастырь: если Государь творит историю народа на мирском поприще, то ему же надлежит подняться по церковной иерархии. Касатский, вводя в заблуждение мать на- счет резкого перелома в судьбе, писал ей об открывшемся призвании посвятить себя Богу, и только лишь сестра, «такая же гордая и честолюбивая, как и брат» [5, т. 31, с. 11], смогла понять истинные причины его поступка. В монастыре, игуменом которого был старец Амвросий, Касатский на тре- тий год был пострижен как Сергий и сосредоточился не только на показном благочестии, с трудом поспевая иногда на утренние службы, но и на «все