Л. Н. Толстой в сознании человека цифровой эпохи

47 любви Нехлюдова и матери, ни о духовном перевороте сразу после ее смерти, наоборот, Нехлюдов не поймет прозрения княгини, для «пробуждения» ему по- требуется другой внешний стимул. Положение богатой хозяйки и светской дамы обязывает мать готовить Дмитрия к светскому образу жизни. И тут княгиня изменяет не единственному, но главному предназначению женщины – материнскому труду. Пока сын был маленьким, у нее (вольно или невольно) получалось справляться с его воспита- нием, но мать не смогла уберечь Нехлюдова от развращающего влияния света, так как и сама была вполне светской женщиной. Княгиня не искушает сына, но она одобряет лживое поведение, приводящее к серьезной перемене в Нехлюдове. Получается несколько парадоксальная ситуация: княгиня, искренне любившая сына, воспитавшая его честным молодым человеком, создает ловушку, связан- ную с привыканием ее сына к внешне красивой, но бессодержательной жизни. Проблема способности Нехлюдова к действиям, необходимости внешнего серьезного повода для изменения жизни в итоговом тексте романа приглушена, но была ярче представлена в черновиках: «А между тем вот уже три месяца, как не было на свете матери, он был свободен, но не пользовался этой свободой, а продолжал жить в Москве на роскошной квартире матери с дорогой прислугой, и, несмотря на то, что ничто не держало его в Москве и не мешало теперь осу- ществлению его планов, он продолжал жить в Москве и ничего не предприни- мал» [3, т. 33, с. 27–28]. Нехлюдов оказывается в зависимости от матери, превращается в пленника внешних условий. В итоговом тексте Толстой открыто не говорит о пассивности Нехлюдова, по всей видимости, писателю важно было показать деятельный харак- тер героя, не «унизить» его подчиненным положением. Читатель понимает: встреча в суде с Масловой, осмысленная самим героем как «удивительная случайность», на самом деле подарена Нехлюдову свыше для изменения и грядущего преображения. Важнейшей деталью, проясняющей путь матери Нехлюдова и его самого, становится ее просьба о прощении , обращенная к сыну и высказанная за день до смерти. Причем указанная просьба умирающей матери приводится через воспо- минания Нехлюдова и описание им собственных противоречивых чувств при виде роскошного портрета, где «она была изображена в бархатном черном пла- тье, с обнаженной грудью» [3, т. 32, с. 99]. Писатель показывает начавшуюся пе- ремену в герое, который стыдится неискреннего отношения к умирающей ма- тери, светской игры и животного в поведении людей. В. А. Туниманов считает данный эпизод воспоминаний одним из самых поэтичных и заостренных одно- временно: «Поэтические законы и интенции романа, возможно, отчетливее всего обнажены в XXVIII главе первой части: взволнованный внутренний монолог Нехлюдова, деликатно дополненный комментарием автора, – самоказнь, нрав- ственные терзания героя, которому стыдно и гадко. В гостиной, у портрета ма- тери, Нехлюдов анализирует свои последние отношения с ней, представшие в беспощадном свете истины, снимая покровы с лицемерной лжи, опутавшей его чувства…» [2, с. 562]. Перед нами своеобразное «возвращение» Нехлюдова, которое его мать ис- пытала за день до смерти и которое тогда не смог понять герой: «И он вспомнил,